36
Дома хорошо. Сходила на могилу Игоря. Доложила. Посоветовалась. Ума не приложу, как с Ханом окончательно покончить. Игоря2-то теперь нет. Гришка, конечно, ради неё пойдёт на всё. Но тоже любит заниматься самодеятельностью. Наутро зачем-то потащилась на Ведьмино озеро. Красиво, как тогда. Тишина и покой. Вода прозрачная, как девичья слеза. Любой может обмануться. Вспомнила легенду, которую рассказывал ей тётя Настя.
Давным-давно жила в этих местах девушка необычайной красоты. Звали её не то Антонида, не то Антонина. Много женихов сваталось к ней. Но сердце её было холодно, как весенняя вода в реке. Как вдруг в селе появился молодой красавец - купец. Щедрый был. Сыпал деньгами налево и направо. Обольстил всех молодух и девок в округе. Дрогнуло сердце и красавицы Антониды - Антонины. Влюбилась она. Да так страстно, что потеряла голову. И, когда купец предложил ей бежать с ним в "дальние края" и жить с ним невенчанной, согласилась. Долго ли коротко ехали, то неведомо. Только остановились они на ночлег в лесу. Подальше от людских глаз. На том самом месте, где сейчас болото. Разбили шатёр. Ели, пили, любились. А наутро он ей говорит: 'Жди меня здесь, а я поеду дорогу разведаю. Заодно посмотрю, нет ли за нами преследователей'. Расцеловал её, сел на коня и сгинул. То ли зверь его лесной задрал, то ли люди лихие прибили. А может, и сбежал он. Казна-то с ним была, в мешке к седлу приторочена. С тех пор и ждёт Антонида - Антонина своего возлюбленного. К людям возвращаться не захотела. Плачет. Уже целое озеро наплакала, а его всё нет и нет. Вот уже ведьмой стала, а всё тоскует. Бывает, едешь мимо болота, а там всё равно, что стон или вой какой-то. Как увидит одинокого охотника или грибника, какого заезжего, так и манит его, манит, пока не утопит в своих слезах. А потом вздохнёт обиженно: не он, мол, это - и снова плачет. Сколько мужчин там сгинуло! А ей всё неймётся. Ждёт своего, единственного, возлюбленного. А ещё говорят, что женщины в том болоте не тонут. Вот только убедиться в этом ни одна женщина не посмела.
Походила вокруг болота. Тут, оказывается, к берегу просека широкая ведёт прямо с дороги. Они тогда с Игорем её не заметили. С другой стороны шли. Вот и палка -осиновая валяется, на том же месте, где Ольга её бросила. Та самая, которая не подвела, помогла ей вытащить Игоря. Ольга погладила её, как старую подружку. Если понадобится, послужишь мне ещё раз. Палка согласно хрустнула.' Ветки сухие, а ствол ещё крепкий - послужу'.
Отдохнула три дня. Духу набралась и снова - город. Дел море.
По приезде в город узнала от Женьки, что звонил какой-то Рудольф Иванович, просил срочно перезвонить, как объявишься.
- Ни какой-то, а очень милый Рудольф Иванович, от него зависит, получу я обратно свой миллион или нет.
Перезвонила. Договорились встретиться с "нужным" человеком. Этим человеком оказалась женщина лет сорока пяти. Она обрисовала Ольге ситуацию. Большая часть имущества господина Исханова записано на его жену и детей. Но есть один дом за городом, который Хан завещал своей любовнице. Вот только имя этой любовницы ещё не вписано, он суеверный. Если нам удастся заполучить это завещание и внести в него имя любовницы, всё будет "о-кеюшки", как говорит Задорнов.
- А нам удастся "заполучить" это завещание?
- Не знаю. Надо встретиться с частным нотариусом господина Исханова. Хорошо ему заплатить, обеспечить его алиби и всё...
- Ну, так, разыщите этого нотариуса, я пойду на все его условия.
Женщина мило улыбнулась. Не надо никого искать. Этот нотариус - я. Да! Подумала Ольга: "шок-это по-нашему"...
Дальше - интереснее. Дом, о котором шла речь, оказался ничем иным, как ханским "гаремом". Ольга заволновалась. Вот бы прийти туда в качестве хозяйки. Девчонки бы обрадовались. Такую грандиозную "вечеринку" бы устроили! А Зинулю на цепь, в кандалы, и всех охранников через неё пропустить. Кстати, настоящее имя этой любовницы: Умарова Зинаида Умаровна. Вам это ни о чём не говорит? Ольга пожала плечами: вроде, нет. И тут же - как вы сказали? Зинаида? Зинуля!!! Ольга расхохоталась так, что оба нотариуса решили, что у неё кратковременное помешательство. Не скоро успокоившись, Она посмотрела в глаза женщине-нотариусу и решительно сказала:
- Какую бы Вы сумму не назвали, я дам Вам вдвое больше, если этот дом будет моим.
Женщина с восхищением посмотрела на Ольгу.
- Но помните, что завещание имеет силу, в случае смерти господина Исханова, а пока, насколько я знаю, он жив.
- Вот именно, пока. Но это ненадолго. Я вас уверяю,- и чтобы не посчитали её слишком кровожадной, добавила с "огромным сожалением",- я была у него в больнице -он так плох! так плох... Не знаю, доживёт ли до конца недели.
Рудольф Иванович и женщина-нотариус тоже "сочувственно" покачали головами. Что делать? Все мы под Богом ходим.
И всё-таки, как "спалить" Хана придумала не она, а Гришка. Четыре станции технического обслуживания должны загореться одна за другой. Для этого надо немного керосина, пакли, трёх-четырёх исполнителей и, конечно, деньги. Всё хорошо! Да где их взять исполнителей-то? Люди нужны надёжные, чтобы не проболтались и чтобы не попались. Посидели, подумали. Поехали к Воронкову. Думай - не думай, надёжней Игоревых друзей нам команды не найти.
Пока Ольга излагала "старшему братцу" суть проблемы, тот выкурил пачку сигарет. За всё время Ольгиного рассказа он не сказал ни слова, а только смотрел на неё и качал головой. Затем встал, отозвал Гришку на улицу. Ольга видела из окна будущего директорского "офиса" (так мужики в шутку называли его кильдым), как он отчитывал Гришку. Тот молчал, понуро опустив голову. 'Не согласится, - подумала Ольга. - Правильно. Это не его война'.
Наконец, мужчины вошли в помещение. Серёга подошёл к ней:
- Оля, ты сейчас немедленно (слышишь меня, говорю по слогам не-ме-дле-нно) едешь домой, к себе в деревню. Кстати, на днях твоего отчима видел - болеет очень. И забываешь обо всём, что здесь мне наговорила.
Ольга разнервничалась:
- Хорошо тебе говорить "забываешь". Ты ханской плётки не отведал, и эта паскудная "Зинуля" не пихала тебе в рот возбуждающие таблетки, чтобы ты хоть как-то отвечала своему насильнику "взаимностью".
Серёга махнул рукой и вышел:
- Я всё сказал!
Когда ехали обратно, Гришка взял Ольгу за руку:
- Не переживай. Он согласился. Но при условии, что ты к этому не будешь иметь никакого отношения. И меня отругал, за то, что я своей идеей не с ним поделился, а с тобой. Ты ничего не должна была знать. Это "мужицкие" разборки. Поняла?
Ольга утвердительно кивнула:
- Я согласна, Гриша, согласна. Только прошу: очень продуманно, осторожно. Не так, как Игорь2. Они же все семейные, у них дети. На мне и так грехов много.
Гришка улыбнулся:
- Всё будет хорошо. Кстати, я тут Илюхину жену видел, Иринку, она, по-моему, беременная. Съездила бы к ней. Хватит тебе на неё дуться.
- Да я и не дуюсь вовсе. Мы квиты. Но видеть её не хочу - стыдно!
Гришка удивлённо взглянул на неё:
- Творите, что попало, а потом вам стыдно.
Ольга огрызнулась:
- А, вы, так не творите! Творите не хуже нас. Только вам стыдно не бывает...
Наутро Гришка отвёз её на пасеку. Здесь ты в безопасности. Дяде Паше наказал: шаг вправо, шаг влево - расстрел. Пусть садом занимается и школой. Воронков ей на ремонт деньжат подкинул. Первая месячная прибыль. Вечером уехал.
Ночь Ольга не спала. День металась по пасеке, как волчица, у которой отобрали волчат. Вечером вдруг успокоилась, перемыла всю посуду, вытопила баню, напекла блинов. Тётя Настя с дядей Пашей весь день сено ворошили. Свекровь с внуками. Удивились все. 'Всегда бы была такая, Олюшка. Прямо не налюбуемся'. Только ночью опять накатил страх. Поймала себя на мысли, что хочет помолиться. 'Гришенька, милый, Серёжа, ты мне, как брат, берегите себя'. Берегите. Наутро отправилась пешком в школу, деньги понесла. Тамара Николаевна обрадовалась:
- Деньжищи такие! Мы на них спортзал отремонтируем. Вы не против?
- Конечно, нет. Спортзал-это хорошо! Дети должны расти здоровыми.
Попробовала позвонить в город Женьке на домашний. Никто не берёт трубку. Сотовый молчит. И так ещё три дня.
- Всё, еду в город,- решила Ольга. - Завтра на утренней электричке.
Солнце уже почти село за горизонт, когда она услышала шум подъезжающей машины. Выскочила на крыльцо. Дядя Паша открывал ворота. Голубой Ford - самая лучшая в мире машина - въезжал во двор.
Встречать его высыпали все: тётя Настя, свекровь, Андрей, Аннушка, Гром и даже Мелкая. Ольге не терпелось его порасспросить подробно. Но возможности не было. Лишь мельком спросила: 'все живы?' Гришка отрицательно покачал головой, но, видя, как помертвела Ольга, спохватился:
- Чего ты? Чего? Хан представился. Не перенёс, бедняга, потери четырёх своих станций.
И только поздно вечером, когда все легли спать, он рассказал Ольге, как всё произошло. Труднее всего было Воронкову. Он должен был поджечь самую большую станцию на Романенко. Там персонал большой и даже ночью работают. Дали ему в помощники Женьку. Тот отвлекающий манёвр производил. Типа приехал машину сестре "прокачать". Те все возле него собрались. А тут пожар. Женька им даже тушить "помогал". Следующий Хромов (и он был?!). Далее я. Проще всех было Илюхе. Мы его как будущего отца семейства на самый лёгкий участок поставили. Когда, до него дошла очередь, его СТО была пустая. Им позвонили: приезжайте, пожар тушить. Пока ехали на чужой пожар, своя СТО сгорела.
- А, как Хан-то узнал о пожаре?
- По телевизору. Ему в тот день "друзья" телевизор в палате установили. Врачи разрешили. Кто же знал, что он такой впечатлительный. Как услышал - ему плохо. Врачей понабежало, но бесполезно. Инфаркт.
- Хорошая это штука: инфаркт, - подумала Ольга. - Теперь можно спать спокойно.
- Да, Оля, ты там что-то про деньги говорила. Не вздумай мужикам предлагать - обидятся.
- Как же так! Они жизнью рисковали!
- Вот поэтому и не вздумай!
- Как же мне их отблагодарить тогда?
- Серёга Воронков сказал, что самая лучшая награда - это, когда Оленька живёт и жизни радуется без всяких "бредовых" фантазий.
Ольга расслабилась: 'Кончились мои "бредовые" фантазии - все. Или почти все? Что делать с Антоном, она так не решила'.
В конце недели Ольга решила навестить отчима. Что-то Серёга там намекал - болеет очень. "Всем семейством" погрузились в машину. Поехали дедушку проведать. Свекровь не довольна:
- В качестве кого Гришку туда везёшь?
- Я везу! Это он меня везёт. В качестве водителя.
- Ой, ли? И я с вами. Свата проведаю, а там домой, хоть на месяц. Сердце изнылось: как там дом, корова, Лешка с Маринкой?
Дома всё по-прежнему. Во дворе не метено, в огороде не полоно, в доме чужая женщина. Отец и, правда, приболел. "Печёнка разбушевалась". Но, увидев Ольгу и внуков, взбодрился. Ольга повздыхала - повздыхала и принялась за работу. За делами, воспоминаниями и встречами с одноклассниками две недели пролетели не заметно. Всё пора и честь знать. Работать надо!
<
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
>
Давным-давно жила в этих местах девушка необычайной красоты. Звали её не то Антонида, не то Антонина. Много женихов сваталось к ней. Но сердце её было холодно, как весенняя вода в реке. Как вдруг в селе появился молодой красавец - купец. Щедрый был. Сыпал деньгами налево и направо. Обольстил всех молодух и девок в округе. Дрогнуло сердце и красавицы Антониды - Антонины. Влюбилась она. Да так страстно, что потеряла голову. И, когда купец предложил ей бежать с ним в "дальние края" и жить с ним невенчанной, согласилась. Долго ли коротко ехали, то неведомо. Только остановились они на ночлег в лесу. Подальше от людских глаз. На том самом месте, где сейчас болото. Разбили шатёр. Ели, пили, любились. А наутро он ей говорит: 'Жди меня здесь, а я поеду дорогу разведаю. Заодно посмотрю, нет ли за нами преследователей'. Расцеловал её, сел на коня и сгинул. То ли зверь его лесной задрал, то ли люди лихие прибили. А может, и сбежал он. Казна-то с ним была, в мешке к седлу приторочена. С тех пор и ждёт Антонида - Антонина своего возлюбленного. К людям возвращаться не захотела. Плачет. Уже целое озеро наплакала, а его всё нет и нет. Вот уже ведьмой стала, а всё тоскует. Бывает, едешь мимо болота, а там всё равно, что стон или вой какой-то. Как увидит одинокого охотника или грибника, какого заезжего, так и манит его, манит, пока не утопит в своих слезах. А потом вздохнёт обиженно: не он, мол, это - и снова плачет. Сколько мужчин там сгинуло! А ей всё неймётся. Ждёт своего, единственного, возлюбленного. А ещё говорят, что женщины в том болоте не тонут. Вот только убедиться в этом ни одна женщина не посмела.
Походила вокруг болота. Тут, оказывается, к берегу просека широкая ведёт прямо с дороги. Они тогда с Игорем её не заметили. С другой стороны шли. Вот и палка -осиновая валяется, на том же месте, где Ольга её бросила. Та самая, которая не подвела, помогла ей вытащить Игоря. Ольга погладила её, как старую подружку. Если понадобится, послужишь мне ещё раз. Палка согласно хрустнула.' Ветки сухие, а ствол ещё крепкий - послужу'.
Отдохнула три дня. Духу набралась и снова - город. Дел море.
По приезде в город узнала от Женьки, что звонил какой-то Рудольф Иванович, просил срочно перезвонить, как объявишься.
- Ни какой-то, а очень милый Рудольф Иванович, от него зависит, получу я обратно свой миллион или нет.
Перезвонила. Договорились встретиться с "нужным" человеком. Этим человеком оказалась женщина лет сорока пяти. Она обрисовала Ольге ситуацию. Большая часть имущества господина Исханова записано на его жену и детей. Но есть один дом за городом, который Хан завещал своей любовнице. Вот только имя этой любовницы ещё не вписано, он суеверный. Если нам удастся заполучить это завещание и внести в него имя любовницы, всё будет "о-кеюшки", как говорит Задорнов.
- А нам удастся "заполучить" это завещание?
- Не знаю. Надо встретиться с частным нотариусом господина Исханова. Хорошо ему заплатить, обеспечить его алиби и всё...
- Ну, так, разыщите этого нотариуса, я пойду на все его условия.
Женщина мило улыбнулась. Не надо никого искать. Этот нотариус - я. Да! Подумала Ольга: "шок-это по-нашему"...
Дальше - интереснее. Дом, о котором шла речь, оказался ничем иным, как ханским "гаремом". Ольга заволновалась. Вот бы прийти туда в качестве хозяйки. Девчонки бы обрадовались. Такую грандиозную "вечеринку" бы устроили! А Зинулю на цепь, в кандалы, и всех охранников через неё пропустить. Кстати, настоящее имя этой любовницы: Умарова Зинаида Умаровна. Вам это ни о чём не говорит? Ольга пожала плечами: вроде, нет. И тут же - как вы сказали? Зинаида? Зинуля!!! Ольга расхохоталась так, что оба нотариуса решили, что у неё кратковременное помешательство. Не скоро успокоившись, Она посмотрела в глаза женщине-нотариусу и решительно сказала:
- Какую бы Вы сумму не назвали, я дам Вам вдвое больше, если этот дом будет моим.
Женщина с восхищением посмотрела на Ольгу.
- Но помните, что завещание имеет силу, в случае смерти господина Исханова, а пока, насколько я знаю, он жив.
- Вот именно, пока. Но это ненадолго. Я вас уверяю,- и чтобы не посчитали её слишком кровожадной, добавила с "огромным сожалением",- я была у него в больнице -он так плох! так плох... Не знаю, доживёт ли до конца недели.
Рудольф Иванович и женщина-нотариус тоже "сочувственно" покачали головами. Что делать? Все мы под Богом ходим.
И всё-таки, как "спалить" Хана придумала не она, а Гришка. Четыре станции технического обслуживания должны загореться одна за другой. Для этого надо немного керосина, пакли, трёх-четырёх исполнителей и, конечно, деньги. Всё хорошо! Да где их взять исполнителей-то? Люди нужны надёжные, чтобы не проболтались и чтобы не попались. Посидели, подумали. Поехали к Воронкову. Думай - не думай, надёжней Игоревых друзей нам команды не найти.
Пока Ольга излагала "старшему братцу" суть проблемы, тот выкурил пачку сигарет. За всё время Ольгиного рассказа он не сказал ни слова, а только смотрел на неё и качал головой. Затем встал, отозвал Гришку на улицу. Ольга видела из окна будущего директорского "офиса" (так мужики в шутку называли его кильдым), как он отчитывал Гришку. Тот молчал, понуро опустив голову. 'Не согласится, - подумала Ольга. - Правильно. Это не его война'.
Наконец, мужчины вошли в помещение. Серёга подошёл к ней:
- Оля, ты сейчас немедленно (слышишь меня, говорю по слогам не-ме-дле-нно) едешь домой, к себе в деревню. Кстати, на днях твоего отчима видел - болеет очень. И забываешь обо всём, что здесь мне наговорила.
Ольга разнервничалась:
- Хорошо тебе говорить "забываешь". Ты ханской плётки не отведал, и эта паскудная "Зинуля" не пихала тебе в рот возбуждающие таблетки, чтобы ты хоть как-то отвечала своему насильнику "взаимностью".
Серёга махнул рукой и вышел:
- Я всё сказал!
Когда ехали обратно, Гришка взял Ольгу за руку:
- Не переживай. Он согласился. Но при условии, что ты к этому не будешь иметь никакого отношения. И меня отругал, за то, что я своей идеей не с ним поделился, а с тобой. Ты ничего не должна была знать. Это "мужицкие" разборки. Поняла?
Ольга утвердительно кивнула:
- Я согласна, Гриша, согласна. Только прошу: очень продуманно, осторожно. Не так, как Игорь2. Они же все семейные, у них дети. На мне и так грехов много.
Гришка улыбнулся:
- Всё будет хорошо. Кстати, я тут Илюхину жену видел, Иринку, она, по-моему, беременная. Съездила бы к ней. Хватит тебе на неё дуться.
- Да я и не дуюсь вовсе. Мы квиты. Но видеть её не хочу - стыдно!
Гришка удивлённо взглянул на неё:
- Творите, что попало, а потом вам стыдно.
Ольга огрызнулась:
- А, вы, так не творите! Творите не хуже нас. Только вам стыдно не бывает...
Наутро Гришка отвёз её на пасеку. Здесь ты в безопасности. Дяде Паше наказал: шаг вправо, шаг влево - расстрел. Пусть садом занимается и школой. Воронков ей на ремонт деньжат подкинул. Первая месячная прибыль. Вечером уехал.
Ночь Ольга не спала. День металась по пасеке, как волчица, у которой отобрали волчат. Вечером вдруг успокоилась, перемыла всю посуду, вытопила баню, напекла блинов. Тётя Настя с дядей Пашей весь день сено ворошили. Свекровь с внуками. Удивились все. 'Всегда бы была такая, Олюшка. Прямо не налюбуемся'. Только ночью опять накатил страх. Поймала себя на мысли, что хочет помолиться. 'Гришенька, милый, Серёжа, ты мне, как брат, берегите себя'. Берегите. Наутро отправилась пешком в школу, деньги понесла. Тамара Николаевна обрадовалась:
- Деньжищи такие! Мы на них спортзал отремонтируем. Вы не против?
- Конечно, нет. Спортзал-это хорошо! Дети должны расти здоровыми.
Попробовала позвонить в город Женьке на домашний. Никто не берёт трубку. Сотовый молчит. И так ещё три дня.
- Всё, еду в город,- решила Ольга. - Завтра на утренней электричке.
Солнце уже почти село за горизонт, когда она услышала шум подъезжающей машины. Выскочила на крыльцо. Дядя Паша открывал ворота. Голубой Ford - самая лучшая в мире машина - въезжал во двор.
Встречать его высыпали все: тётя Настя, свекровь, Андрей, Аннушка, Гром и даже Мелкая. Ольге не терпелось его порасспросить подробно. Но возможности не было. Лишь мельком спросила: 'все живы?' Гришка отрицательно покачал головой, но, видя, как помертвела Ольга, спохватился:
- Чего ты? Чего? Хан представился. Не перенёс, бедняга, потери четырёх своих станций.
И только поздно вечером, когда все легли спать, он рассказал Ольге, как всё произошло. Труднее всего было Воронкову. Он должен был поджечь самую большую станцию на Романенко. Там персонал большой и даже ночью работают. Дали ему в помощники Женьку. Тот отвлекающий манёвр производил. Типа приехал машину сестре "прокачать". Те все возле него собрались. А тут пожар. Женька им даже тушить "помогал". Следующий Хромов (и он был?!). Далее я. Проще всех было Илюхе. Мы его как будущего отца семейства на самый лёгкий участок поставили. Когда, до него дошла очередь, его СТО была пустая. Им позвонили: приезжайте, пожар тушить. Пока ехали на чужой пожар, своя СТО сгорела.
- А, как Хан-то узнал о пожаре?
- По телевизору. Ему в тот день "друзья" телевизор в палате установили. Врачи разрешили. Кто же знал, что он такой впечатлительный. Как услышал - ему плохо. Врачей понабежало, но бесполезно. Инфаркт.
- Хорошая это штука: инфаркт, - подумала Ольга. - Теперь можно спать спокойно.
- Да, Оля, ты там что-то про деньги говорила. Не вздумай мужикам предлагать - обидятся.
- Как же так! Они жизнью рисковали!
- Вот поэтому и не вздумай!
- Как же мне их отблагодарить тогда?
- Серёга Воронков сказал, что самая лучшая награда - это, когда Оленька живёт и жизни радуется без всяких "бредовых" фантазий.
Ольга расслабилась: 'Кончились мои "бредовые" фантазии - все. Или почти все? Что делать с Антоном, она так не решила'.
В конце недели Ольга решила навестить отчима. Что-то Серёга там намекал - болеет очень. "Всем семейством" погрузились в машину. Поехали дедушку проведать. Свекровь не довольна:
- В качестве кого Гришку туда везёшь?
- Я везу! Это он меня везёт. В качестве водителя.
- Ой, ли? И я с вами. Свата проведаю, а там домой, хоть на месяц. Сердце изнылось: как там дом, корова, Лешка с Маринкой?
Дома всё по-прежнему. Во дворе не метено, в огороде не полоно, в доме чужая женщина. Отец и, правда, приболел. "Печёнка разбушевалась". Но, увидев Ольгу и внуков, взбодрился. Ольга повздыхала - повздыхала и принялась за работу. За делами, воспоминаниями и встречами с одноклассниками две недели пролетели не заметно. Всё пора и честь знать. Работать надо!