37
Лидочка закончила ремонт в новом помещении. Нужна помощь. Ольга погрузилась в работу. Новые витрины, подиум, тонированные кабинки. Чтобы всё как в "лучших салонах Парижа". Москва, Петербург, Анкара, Варшава. Не жизнь, а сплошная гонка. Ко дню города приурочили открытие нового салона. Работали по привычной схеме: реклама (теперь уже на нескольких каналах), модные журналы и буклеты, "осенний показ мод".
Позвонил Рудольф Иванович. Сказал, что был в качестве её представителя, на чтении завещания господина Исханова. Странно, но никто не удивился его бредовой идее "подарить" ей "гарем". Только спросили: 'Кто такая? Почему не знаем?' Да ещё Зинаида Умаровна возмутилась: почему ей ничего не завещано. У них оказывается с Ханом ребёнок общий. Инвалид. В интернате для детей-инвалидов проживает. Но вступит завещание в силу только по истечению полугода. Придётся подождать. Подожду... Чего уж там!
Сутки перед открытием салона они с Лидочкой почти не выходили из магазина. Там же ели, там же вздремнули часика по два и снова за дело. Зато всё прошло отлично. Народу было много. "Дефиле" получилось очень красивым. Сразу продали семь платьев. Лидочка ликовала: 'Если так пойдёт дальше...'. Среди посетительниц Ольга увидела Ларису. Та удивилась:
- Ты здесь хозяйка? А я и не знала. Была раза три, даже платье купила.
- Пойдём, подруга, я тебя по старой памяти сама обслужу.
Лариса долго мерила самые дорогие платья. Было видно, что ей это доставляет удовольствие.
- Возьму эти два. Пока деньги есть.
- Ты на работу устроилась?
-Что ты! Я и работа - это вещи несовместимые.
- Так и сидишь на шее у Антона?
- Сидела, да кончилась лафа.
- Что так?
- Жениться собрался. Со мной разводится. Вот в качестве отступного мне денег подкинул и машину новую купил.
- Жениться? - Ольга остановилась. - Опять! На ком?
Нашёл какую-то пигалицу малолетнюю с ребёнком. Говорит: 'усыновлю, воспитаю, будет, кому наследство оставить'. А ты ничего не знала, что ли?
Ольга проглотила ком в горле:
- Не знала... Да, мы давно с ним разбежались.
Лариса ещё тарахтела об общих знакомых, когда Ольга вдруг поняла: день и вечер испорчен окончательно. 'Жениться надумал! Ну, и пусть... Ей нет до него никакого дела. Она его не любит. Он, скорее всего, её тоже. После той памятной встречи на кладбище ни он, ни она не пытались связаться друг с другом'. К ночи она поняла - аутотренинг не действует. Лариса сказала, что он с "пигалицей" с апреля. Значит, когда он её из ханского "гарема" вытаскивал, - это было не более, чем дружеское участие. А, она-то думала, что он искренне за неё переживал. Стоп! И когда она с Кириллом "переспала", Антон уже тоже "пигалицу" имел. То-то он всё в шутку обратил, а потом ещё сцену ревности в машине разыграл перед ней и Кириллом. К себе не пригласил, хотя знал, какая ей опасность угрожает. Ночь не спала. Вертелась на кровати так, что Женька два раза заходил к сестре в комнату:
- Оля, случилось что-то?
- Случилось! Ещё как случилось - меня Антон бросил! Она заплакала...
Утром, пока Женька спал, она взяла машину и поехала к Антону. Просто в глаза ему посмотрю и молча уеду. На сей раз плутала меньше. Охранник ворота не открыл. Осмотрел её снова с ног до головы и предупредил:
- Антон Николаевич - не один.
- Знаю,- Ольга дерзко посмотрела ему в глаза. Тот отступил.
Прошла в дом, поднялась на второй этаж. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Открыла дверь в спальню. Антон и "пигалица" мирно спали. Он, как всегда, заложив руки за голову, она - у него под мышкой. Ольга закусила губу, чтобы не завыть от злости и обиды. Ну, что он в ней нашёл? Блондинка - крашеная. Носик курносенький, значит, к старости растолстеет. Грудка как у подростка... Девушка открыла глаза. Минуты две они смотрели друг на друга, не решаясь ничего сказать. Наконец, "пигалица" сказала: ой! и толкнула Антона. Он проснулся. Увидел в дверях Ольгу, резко сел на кровати:
-Ольга! Ты что здесь делаешь?
Ольга молчала. Он занервничал, потянулся за джинсами. Не дотянулся и сказал резко:
- Выйди! Мне надо одеться!
- Что?! Это ты кому? Ей или мне? - она снова закусила губу.
Антон поднялся и под пристальным взглядом Ольги стал одеваться. Девчонка на кровати замерла. Он посмотрел на неё, наклонился, поцеловал ей руку и ободряюще прошептал:
- Светочка, девочка, побудь здесь... Я скоро!
Не успели выйти из комнаты, как Ольга влепила ему пощёчину. Собиралась - вторую, но он перехватил её руку. Хватит! Мерзавец! "Девочка моя, Светочка" - передразнила его она. Хоть бы слова другие подбирал. Он разозлился:
- Извините, на филфаке не обучены. Как в школе научили, так и говорю!
- Ненавижу тебя! Знаю. Ничего нового пока от тебя не услышал.
Ольга почувствовала, как кровь прилила к голове. В висках застучало. Чтобы не упасть, села на диван. Растерянно посмотрела по сторонам и прошептала:
- Ты меня совсем разлюбил?
Он сел перед ней на корточки (как обычно!), усмехнулся:
- Ну, скажем, я немного "поостыл" в своих чувствах к тебе.
Она протянула руку, потрогала его лоб. Тёплый.
- Это от любви к ней?
Он убрал её руку:
- Это от того, что я ещё живой.
Встал. Закурил. Зачем это он сказал "ещё живой"? Намекнул на их последнюю ссору. Ольга поднялась. Направилась к двери. Уже в спину услышала:
- Ты зачем приходила-то?
Она оглянулась:
- Убедиться.
- В чём?
- Что ты - подлец!
Он расхохотался:
- А что, я всю жизнь обязан пресмыкаться перед тобой?
- Не надо пресмыкаться? Но сказать бы мог! Почему я это должна узнавать от других? Ларисе хоть "отступного" дал..., а меня, как пыль, с домашних тапочек стряхнул, и всё.
Он покачал головой:
- Оля, Оля! Я всегда знал, что мои деньги ты любишь больше меня. Оставь свои фокусы и истерики для других. Я тебя давно знаю! Говори, что хочешь и разойдёмся по-хорошему.
Ольга и в самом деле начала всхлипывать и швыркать носом.
- Что хочу? Я ещё не знаю, что хочу... - она стала нервно грызть ногти. Когда-то "младшая бабуля" говорила, что эта "плебейская" привычка передалась ей от отца. Отдёрнула руки.
- А, вообще-то, знаю! Хочу вечер романтический... прощальный... в ресторане... один на один. И чтоб никого - только ты и я...
Увидев удивлённое лицо Антона, она поправилась:
Нет. Не в ресторане. На природе где-нибудь. Но чтобы только ты и я!
В голосе её уже звучала мольба. Антон растерялся...
Провожая её по лестнице, он произнёс:
- Сегодня - завтра вряд ли получится. Дел много. Давай я тебе на неделе позвоню и договоримся. Хорошо?
Ольга кивнула. Попыталась улыбнуться, криво получилось:
-Хорошо... Ты выбираешь время, а я - место?
Она выжидательно смотрела на него. Он кивнул.
Вдруг Ольга заметила Тристана. Кот шёл по лестнице вверх. Подошёл к её ногам, стал тереться о них, приветственно замурлыкал. Ольга взяла его на руки. Поцеловала. 'Хоть кто-то в этом доме меня ещё любит. Я его заберу! Ты ей (она указала наверх) другого купишь. Белого, пушистого, как она сама. И не смей возражать!' Он и не возражал. Бесполезно. Он позвонит, в этом она не сомневалась, но сможет ли она выполнить всё, что задумала...
Он позвонил в среду, как и обещал "на неделе", сказал:
- Я готов. Встречаемся завтра в кафе "У камина", в два часа. И до самого утра я твой.
Ольга вздрогнула, услышав "завтра". Сердце заметалось по груди в надежде отыскать укромный уголок. Не нашло и замерло в самом центре, на какое-то время перекрыв дыхательное горло:
- Завтра, так завтра... - откашлявшись, сказала она в трубку, а про себя подумала, - в конце - концов, ты сам назначил это день.
Она позвонила Гришке:
- Приезжай - надо посоветоваться.
Выслушав Ольгу, "братья" молчали долго. Первым заговорил Женька:
- Оля, ты не сможешь это сделать. Антон не дурак, он тебе не поверит. Как бы тебе не оказаться в своей же собственной ловушке.
Гришка тоже против:
- Лучше уж киллера нанять.
Ольга обречённо вздохнула:
- На войне, как на войне. Как сказал русский поэт: "...каждый в бой иди, А бой решит судьба".
И тоном, не терпящим никаких возражений, она добавила:
- Вопрос не стоит: да или нет? Он звучит несколько иначе: или вы со мной, или я одна?
"Братья" одновременно наклонили головы.
В два часа двадцать минут (Ольга решила, что для такого случая больше опаздывать неприлично) Женька высадил её "с вещами" "У камина", где уже ждал Антон.
- Куда едем?- улыбаясь, спросил он.
Ольга "чмокнула его в щёчку" так страстно, что он вздрогнул:
- Прямо, милый. Прямо! А про себя додумала: в Ад.