3
А на стане, должно быть, её уже спохватились. Ник со Стасиком. Но вряд ли сами кинутся искать. Буду ждать остальную бригаду. Бригада приедет часов в семь. Пока суд да дело - темно. Ночью-то в тайгу, поди, не сунутся. Сядут ужинать, борщеца похлебать, киселька попить с бисквитиком. Ах, вы мои миленькие! Как же вы сегодня без второго? Голодненькие! Ничего, тушёнки пожрёте из банок. Вам не привыкать. Сволочи! Ой, нет! Тушёнка-то сегодня не впрок. И без неё животики вспучит. Подсыпала я вам "приправки" лесной. Слабит очень. Всё равно, что касторки испить. Марийка рассмеялась, радуясь своей маленькой мести как ребёнок. Вдруг под ногами чавкнуло. Она вздрогнула. Неужели болото. Присмотрелась и потеплела внутри. Есть всё-таки Бог на свете! Ручеёк небольшой. Шириной с полметра. Вода прозрачная ключевая. Поняла: оставаться на ночлег надо здесь. Тем более вон неподалёку сосна, ветви которой шалашиком вниз растут. Там и спрятаться можно. От посторонних глаз и от зверя лесного. Хотя нет. Зверь, он носом чует. Но есть люди, которые страшнее лютого зверя.
В ночь после Мишки и дедка она больше не "пользовала" никого. Отлёживалась до следующего раза. Процесс сбоя не давал. Все расписаны по очереди. Каждую ночь по трое. Пятую ночь двое. Самые паскудные. Хотя и другие не лучше... Взять хотя бы этого молдаванина Юрка. В сексе, правда, он бесхитростный и примитивный, но зато "какой вонючий!". И в бане каждый день мылся, и носки, по его утверждению, каждый день менял, но запах источал как смердящий полуистлевший труп какого-либо животного. Даже мужики им брезговали. Поэтому он всегда в ночном Марийкином графике был последним. Обычно после "гомиков". Он и в балке жил за перегородкой, а летом, когда было тепло, спал прямо на улице. Возле печки. Что характерно, его даже мошкара не донимала, а комары и вовсе дохли ещё на подлёте. И жадный, к тому же. Сверх положенной "по тарифу" тысячи никогда не давал. Хотя ей почти никто не давал. Говорили: не за что. Лежишь, колода колодой, хоть бы подмахивала иногда. Марийка "подмахивала", но не всем и не всегда. Без презерватива не давала. Раком не становилась. В рот тоже категорически не соглашалась. Получала за это больно и не только от Мишки. Но зубы сжимала так, что не было на свете силы, способной их разжать. Попытки перекрыть ей кислород, заткнув нос, или нажать какие-то точки на скулах, успеха не имели. Однажды гомики решили её вдвоём "оприходовать". Разогреться, так сказать, по полной. Зажали ей нос так, что она потеряла сознание от нехватки воздуха. Они испугались. Отпоили её водой и больше никогда уже не заставляли делать то, "что, по их мнению, в сексе самое приятное".
Марийка сняла с себя ветровку и брезентовые штаны. Дышать сразу стало легче, но чёрная туча мошкары только этого и ждала. В ту же секунду она набросились на белую потную футболку и облегающие бриджи. Наскоро умывшись из ручья, Марийка тёплой оставшейся водой из пластиковой полторашки обтерла грудь, подмышки и всё остальное тело. Достала из вещмешка баночку с мазью, натёрлась с головы до ног. Запашок ещё тот. Не как от Юрка. Но всё-таки мошкара насторожилась, образовав вокруг неё плотный ореол. Марийка решила заштопать куртку. А то неловко как-то перед людьми будет показаться оборванкой. Благо, что нитки с иголкой захватила. Пока приводила себя в порядок, густые сумерки распространились среди деревьев. Набрав (на всякий случай!) во все бутылки воды, она пошла, осматривать место для ночлега. Место, и в самом деле, было как по заказу. Под деревом можно было сидеть, прислонившись к стволу спиной, или лежать, положив голову на рюкзак. Марийка не знала: водятся ли здесь змеи, но на всякий случай очертила круг верёвкой. В каком-то кино так делали. Или в "Клубе кинопутешественников". Это от ползучих гадов. Положила рядом нож и замерла. Это от "гадов" других.
Теперь-то они точно всполошились. Наверняка, уже обрыскали её балок. Догадались, наверное, что она не просто заблудилась, а сбежала. Это не трудно. Часы забрала. Фотографию дочери. Деньги. "Честно заработанные". Вот только паспорт у бригадира в сейфе остался. Это плохо. Но Марийка надеялась, что тайга не столица. Здесь документы не спрашивают на каждом шагу. А потом ей бы только до железной дороги добраться, а там электричками до Омска, на попутке до деревни. Скажет, что украли документы. В деревне все её знают - и в сельском совете, и участковый подтвердят, что она своя. Доберётся до дома, работать пойдёт в столовую, поступит учиться на технолога. Квартиру в городе снимет. Дочку заберёт с бабулей. На первое время денег хватит. Хоть и паскудным путём заработанные, но относительно "честным". Она вздохнула. Только бы выбраться. А если всё-таки не было никакого колокольного звона, и он ей просто почудился. Кажется, в ту ночь Мишка особенно злобствовал. Двинул её так, что она отлетела к стене, ударилась головой о спинку кровати, затем свалилась на пол. После такого "обхождения" мог не только звон "почудится", но могли и черти померещится. Нет. Это не галлюцинация была слуховая. Она явственно слышала: бом, бом, бом, дилинь, дилинь, дилинь, тирилинь, тирилинь, тирилинь, и снова бом, бом, бом-м-м. Она даже мелодию могла бы напеть. Есть он - храм. Есть! Значит, и люди есть. Настоящие люди, а не эти...