30
Святки прошли быстро и весело. Каждый день какое-нибудь новое угощение. Новый сюрприз. Новые подарки. Андрей порадовал Лизоньку и Марийку гребешками, красивыми заколками для волос, серёжками, ладанками и прочими необходимыми женскому организму украшениями.
На Крещение сделали две купели. Одну на речке. Для мужчин. Другую для женщин и детей. В бассейне с минеральной тёплой водой. Той, которую Марийка очистила первую. Андрей и Николай сколотили деревянную раздевальню, обшили её волчьими и лисьими шкурами. Чтобы женщины и дети могли спокойно вытереться и одеться после купания. Погружаясь в тёплую воду, Марийка с тревогой поглядывала на мужчин, которые раздевались на сорокаградусном морозе. Первый вошёл в купель Андрей. Ни страха, ни сомнения на лице. За ним последовал Николай. Перекрестился, окунулся, снова перекрестился. Дольше всех собирался с духом Дмитрий Сергеевич. Потом понял, чем быстрее это произойдёт, тем меньше он замерзнет сам и заморозит остальных.
После Крещения прихожан значительно поубавилось. Сначала отправили Надеждиных внуков. Видно было, что уезжать им не хотелось. Но надо. Морозы отпустили и начались занятия в школе. Следом уехали Светлана, Артёмка и Дмитрий Сергеевич, пообещав приехать летом. Дмитрию Сергеевичу рыбалка и охота, а Артёмке лечение. Дольше всех гостили у них женщины-певчие. Татьяна и Анастасия. Наконец после Татьяниного дня, и они к великому облегчению Марийки заявили, что пора двигаться восвояси.
Жизнь потекла спокойно, размерено и немного скучно. Марийка много читала, а ночами приставала к мужу. Объясни, что де как? Он смеялся. Нашла время для духовной беседы. В постели нужно заниматься другим. И они занимались. Тем более, что это "другое" им обоим очень нравилось.
Незаметно пролетел февраль. За это время их навестили лишь несколько заплутавших охотников и Благочинный из Лачинска. Он большой любитель зимней рыбалки. С начала марта стали готовится к Великому посту. Марийка чуточку побаивалась этого словосочетания. Без малого пятьдесят дней постной жизни. Но уже знала, что выдержит.
Однако в первую же неделю Великого поста ей стала мерещиться скоромная пища. Особенно рыба. Так и представляла себе куски жареной сёмги или стерляди. Во время таких мечтаний слюны вырабатывалось столько, что начинало тошнить. Видно, дьявол искушает? - подумала она и поделилась с матушкой Агафьей. Та, внимательно выслушав молодую женщину, посоветовала незамедлительно рассказать всё Андрею. Марийка собиралась с духом целую неделю. Наконец, не выдержала. Сил терпеть не стало.
- Андрюша, беда у меня, - начала она извиняющимся тоном.
Он удивлённо вскинул голову:
- Что за беда, Машенька?
- Сил нет, как рыбки хочется. Жареной. И чтоб непременно с икрой. Отчего это? Искушение?
Он внимательно присмотрелся к жене, спросил с тревогой:
- И давно?
- Что давно? - не поняла она.
- Рыбки давно хочется? - кажется, он рассердился.
Марийка опустила глаза.
- С самого начала поста. Недели две терпимо было, а сейчас просто сил нет.
Она готова была разреветься.
- Раздевайся до пояса, - вдруг приказал он.
- Как это? Пост же...
Он улыбнулся:
- Я же тебя не искушать собираюсь, а только осмотрю.
Марийка стала расстегивать блузку. Но совсем раздеваться не стала. Осталась в тонкой нательной рубашке. Он ощупал её груди. Они сразу откликнулись на его касание. Отяжелели. Внутри что-то запульсировало. Соски насторожились. Марийка от стыда и желания сделалась пунцовой.
Разве можно так "осматривать"? Но он уже отстранился от неё и голосом участкового гинеколога произнёс:
- Месячные когда последний раз были?
Марийка из пунцовой сделалась фиолетовой. Так растерялась, что промямлила:
- Не знаю... Не могу сообразить...
- Так. Ну, сообразить не трудно. Перед Рождеством ты "брала у меня три дня выходных". Помнишь?
Она кивнула.
- А потом нет?
Она снова замотала головой:
- Нет... То есть, да. Или всё-таки нет.
Но он лучше неё понял, что она имела в виду.
- Цикл, насколько я помню, у тебя двадцать один день. Следующие должны были начаться в конце января. Пять дней плюс от начала, пять дней минус от конца цикла. Значит, произойти это могло между десятым и двадцатым января. Если я правильно посчитал, то сейчас недель девять-десять. С чем тебя и поздравляю.
Марийка, наконец, сообразила, что происходит. Ей опять стало стыдно. В голове мелькнула мысль: наверное, он сердится, потому что я "без спросу" забеременела.
- Ты думаешь, что я..., - она недоговорила, подыскивая слова.
- Уверен.
Марийка присела на кровать, виновато посмотрела на мужа и робко спросила:
- И... что теперь делать?
Андрей удивлённо поднял брови:
- А что ты делала, когда забеременела Лизой?
Марийка пожала плечами:
- Ничего. Просто ждала.
- Ну, вот и сейчас нам остаётся "просто ждать". В таких случаях говорят, что "всё, что могли, мы уже сделали".
Он попытался улыбнуться. Не получилось. Марийка вгляделась в его лицо. Почему он так суров? Он не хочет этого ребёнка? И вдруг поняла: он боится.
Да, боится. Боится, что с ней повторится то же, что и с Ксенией. Она взяла его руку, поцеловала. Положила голову на его широкую ладонь и прошептала:
- Я тебя очень люблю. Всё будет хорошо... Верь мне...
Он погладил её по голове, как маленькую девочку:
- Я тебя тоже очень люблю, Машенька. Очень люблю. Ты прости меня. Я пойду в храм. Буду молиться. Должен же Он мне когда-нибудь прощение послать...
С этого дня жизнь Марийки превратилась в сущий кошмар. Он был рядом с ней постоянно, за исключением службы. Не отпускал от себя ни на шаг. Не позволял ей носить воду и дрова, отгребать снег. Поднимать Лизоньку. И даже в спальню её вернулся. Не на кровать, правда, а на раскладушку. Но для Марийки и это было пыткой. Постоянно чувствовать на себе его беспокойный и в то же время ласкающий взгляд и ... Всё! Хорошо ещё, что время хоть и медленно, но неумолимо истощало календарь. Закончился март. Апрель манил своей серединой. Скоро страстная неделя, а там и Пасха. За подготовкой к великому празднику Андрей немного успокоился. К нему вернулись прежнее самообладание и выдержка. Возможно, ещё и потому, что "критические месяцы" подходили к концу, а Марийка чувствовала себя хорошо. Даже токсикоз не досаждал. Так изредка, когда рыбки жареной переест.
Перед страстной неделей снова открыли на рынке свой павильон. Торговали всё тем же мёдом, картофелем, овощами и различными приправами. Покупатели вспомнили их, потянулись. Продавец их предложила к Пасхе куличиков наделать. Люди спрашивают. Освещённые в храме, по старинным рецептам выпеченные, с удовольствием разберут за хорошие деньги. Марийка решила попробовать. Агафья и Надежда её поддержали. Андрей слегка занервничал (только не напрягайся!), но потом благословил. Всю неделю женщины выпекали диковинной формы булочки, куличи, калачи и плюшки. К чистому четвергу всё было готово. С утра, помывшись в бане и оставив женщин убирать в храме, Андрей и Марийка нагрузили полную машину и поехали в Лачинск. По холодку, пока дорогу не развезло. Когда приехали на рынок, у павильона уже толпилась очередь. Большинство из своих, рыночных. Брали по многу, не скупились. Некоторые и на общую свечу "скидывались". Директор рынка, Гурген, увидев беременную Марийку, заблестел глазами и тоже расчувствовался. На храм пожертвовал пять тысяч рублей. Андрей деньги взял, но при этом так посмотрел на того, что неутомимый борец за женское внимание, тут же удалился.
К двум часам торговать стало нечем. Марийка решила пробежаться по рынку. Присмотреть себе что-нибудь посвободнее. Хотелось на Великой службе выглядеть красивой. А Агафьины запасы стали узковаты. В груди и бёдрах. Многие торговцы уже упаковали свой товар, но ради неё, Марийки, не прочь были и разложиться снова. Прикупив кое-что из одежды, она решила порадовать себя, Агафью и Надежду новыми платочками. Выскакивая на ходу из магазинчика (Андрей теперь уже заждался!) поскользнулась на невысоком крылечке и чуть не упала. Какая-то сильная мужская рука поддержала её. Спасибо, - бросила она на ходу, но пробежав несколько шагов, замерла. Что-то знакомое мелькнуло в фигуре мужчины, который не дал ей упасть. Кого-то он ей напомнил? Лёньчик! Не может быть! Хотела оглянуться, но передумала. Чувствуя на себе его пристальный взгляд, неуверенно зашагала в сторону, противоположную от машины Андрея. Стоп! Она всё-таки оглянулась. На крыльце никого не было. Выдохнула, и бегом, в обход, двинулась к мужу. Увидев, что та бежит, Андрей покачал головой. Осторожно, Маша! Чуть живая от страха, она села в машину. Поехали!
Когда отъехали, он внимательно присмотрелся к ней:
- Что с тобой, Маша? Вид у тебя: как будто привидение увидела.
Действительно, привидение! Не может быть! Откуда бы он тут мог быть? Не мог он тут быть? Он ведь в армию должен был уйти. Точно! Ну, конечно. Как же она забыла? Значит, не он это. Просто в фигуре схожесть какая-то. Немного расслабилась, и, чтобы не огорчать Андрея, улыбнулась:
- Устала, Андрюша.
Чтобы ничего не объяснять мужу, всю оставшуюся дорогу делала вид, что дремала. На самом деле, молилась. Пронеси, Господи! Пронеси!
Ночь спала плохо. Точнее сказать, не спала совсем. Ворочалась с боку на бок. Куталась в одеяло - холодно. Под утро не выдержала и прошептала:
- Андрюша, полежи со мной...
Он обеспокоенно ощупал её живот. Больно? Нет. А что, Машенька? Тревожно. Но рядом с ним тревога стала забываться, а после и вовсе исчезла.
В субботу к ним стали приезжать гости. На вечернюю службу и Пасхальную литургию. Кто пикничок решил устроить неподалёку. Кто на знаменитый минеральный источник приехал искупнуться. Андрей не препятствовал. У каждого свой путь к храму. На службе стояло человек двадцать взрослых и пятеро детей. Свершили, как положено, Крестный ход вокруг храма, а потом Андрей возвестил так громко и торжественно:
- Христос воскресе!
Что сердце Марийки радостно затрепетало. Она вдруг поверила в чудо:
- Воистину воскресе!
После службы всех пригласили в большую трапезную при архирейском доме.
Застолье удалось на славу. Марийка была счастлива, хотя, что греха таить, устала смертельно. Может быть поэтому, вечером, возвращаясь из трапезной домой, где ждал её Андрей, не сразу рассмотрела в сгущающихся сумерках большую тяжёлую машину, стоящую у храмовых ворот. А когда рассмотрела, не сразу узнала. А даже удивилась: ещё гости! Но когда узнала, поняла: жизнь кончилась.