44
В воскресенье рано утром они направились на Дальнее озеро. Плыть приходилось против течения, которое в этом году было необычайно сильным. Николай едва управлялся с вёслами. Протоку увидели уже ближе к обеду. Теперь предстояло пересечь реку. Николай поднялся выше на полверсты, стал разворачивать лодку. Когда достигли противоположного берега, течение отнесло их уже к протоке. Вскоре увидели небольшой деревянный настил - пристань, а возле неё маленький белый катер. Марийка с облегчением вздохнула. Её спутник перекрестился.
Причалили к пристани. Николай помог Марийке выбраться из лодки. Она, было, решила отправить его назад. Но тот запротестовал. Вместе самовольничали, вместе и ответ держать будем. Я тут у пристани погожу. Марийка огляделась. Всё как в прошлый раз. Маленькая неказистая избушка. Кострище. Хотя - нет. Кое-что изменилось: в центре озера, на маленьком островке, появился деревянный сруб. Уж не дом ли он себе строит?! Марийка испугалась. Может, и впрямь хочет монахом-отшельником стать. Преодолевая страх, постучала в двери избёнки.
Дверь дёрнулась внутрь, и на пороге появился Андрей. Увидев Марийку, он опешил. Заговорил спустя минуты три:
- Маша! Ты откуда здесь?
Голос строг и суров. Она молчала, опустив голову.
- И как ты меня нашла?
Вжала голову в плечи. Знала, что надо что-то сказать. Не знала: что. Он посмотрел на неё сверху вниз:
- Разве я звал тебя или велел тебе приехать?
Она отрицательно покачала головой. Как часто "немые" жесты выручали её в этой жизни!
- Опять самовольничаешь?
Голос потеплел, или показалось. Она взглянула на него исподлобья и кивнула головой:
- Да! - с таким отчаянием, что он не смог скрыть улыбки.
Понимая, что он уже "почти" не сердится, она в знак покорности протянула ему пресловутую плётку и голосом, полным раскаяния, зашептала:
- Андрюшенька, если хочешь, побей меня ещё раз... не сильно... только вернись домой.
Он всё-таки рассмеялся:
- Значит, согласна, чтобы я тебя поколотил? Но "не сильно"?
Она опять кивнула. Он вдруг рывком прижал её к себе и втянул в избушку.
Лицо его стало очень серьёзно:
- Нет, Маша, бить я тебя больше не буду. Но и ты запомни: я твой муж перед Богом. И ты обязана хранить мне верность. Иначе я прогоню тебя и в монахи постригусь. Поняла?
Марийка очередной раз кивнула головой, чем снова его рассмешила:
- Да ты никак онемела опять, Маша?
Она отрицательно замотала головой и, наконец, вымолвила:
- Нет!
Андрей отодвинулся от неё и снова спросил строго:
- Ну, так зачем ты здесь? Николай привёз?
Чтобы не подставить Николая, она заговорила:
- Да. Но это я его упросила. Агафья сказала, что ты болел и тебе нельзя простужаться. Я подумала: вдруг ты ноги промочил и хвораешь... Вода-то холодная. Помнишь, как я после одного купания в протоке, простудилась.
Она намеренно напомнила ему тот самый день. Их первый день. День их "грехопадения" и блаженства.
Он усмехнулся:
- Я что - дитя малое, не знаю, как от простуды уберечься? К тому же, если ты помнишь, я врач... Вы, конечно, там с Агафьей решили, что я расстроен, голову могу потерять, глупостей наделать... Да?
Марийка покраснела и тут же обиделась. Действительно, с чего это она решила, что он расстроен их размолвкой. Он в порядке. Здоров и абсолютно спокоен. А она, глупая, жизнью рисковала своей и Николая... Махнула рукой и повернула к двери - пора восвояси. Он в ней не нуждается. Если ни сказать большего: она его раздражает.
Он перехватил её руку:
- А теперь ты куда?
Она пристально уставилась ему в глаза.
- Опять без благословения, Маша?!
Наклонила голову, сложила руки крестиком и прошептала через обиду:
- Благословите, батюшка.
Он склонился к ней, но вместо того, чтобы перекрестить её, поцеловал в макушку. Затем в лоб, в нос и, наконец, впился в её губы. Марийка задрожала. От напряжения, от лёгкого озноба, но более всего от желания. Минута, и он уже сжимал её в своих объятиях, неистово повторяя:
- Машенька, какая ты умница, что приехала. Я так ждал тебя. Вспоминал, как мы здесь с тобой... и с ума сходил. Спасибо, душа моя!
Марийка обхватила его голову руками. Тоже набросилась на него с поцелуями. Руки её лихорадочно заметались по его телу в поисках обнажённого "местечка". Бесполезно. Стала снимать с него толстовку, затем расстегивать пуговицы на рубахе. Наконец-то, можно погладить его плечи, талию, грудь. Вдохнуть им. Поцеловать его у самого пупка. Любимый. Андрюшенька. Он, не пытаясь больше сдерживаться, повалил её на полати. Начал раздевать, но сил хватило лишь на две верхние юбки. Тонкая рубашка перестала быть препятствием. Грудь, соски, живот, ножки. Машенька!
Сколько времени прошло, они не знали. Очевидно, много. Когда пришли в себя, оба смутились. Наконец, Марийка вспомнила:
- Там же Николай на пристани ждёт... Не брани его строго.
Николай спокойно дремал в лодке. Андрей пригласил его отобедать. На обед была уха. На второе - рыба, запеченная в углях. Вкуснее Марийка ничего никогда не ела. За обедом Андрей рассказал, что строит на острове маленькую часовню. Сруб уже поставил, а вот крышу одному неудобно. Так что - вы кстати. Хоть и воскресенье, но после обеда решено было поработать.
Пока Марийка прибирала посуду, мужчины обговаривали фронт работ. Когда пошли по берегу озера, она испугалась. Как же добираться будут до острова? Оказалось, просто! От берега к острову "бегал" механический паром. На вопросительный взгляд Марийки: откуда такое чудо, муж пояснил:
- Александр помог.
Лишь спустя несколько минут, Марийка сообразила, что "Александр" - это ни кто иной, как Сашка - бульдозерист. Похоже, они, и правда, шефство организовали. Дорогу асфальтированную ведут к храму. Путь до города сократится на целых тридцать вёрст. А вдоль дороги электрические столбы. Пока без проводов. Но уже стоят. Марийка вздохнула. Как жизнь устроена. Бывшие мучители вдруг становятся благодетелями! А бывшие возлюбленные - насильниками и сутенёрами.
Вдвоём мужчины управлялись быстро. Уложили перекрытие, установили стропила, закрепили несколько брусков. Вот уже основа для будущей крыши готова. Теперь отверстие для куполка. Сам куполок будет позже. Его в городе мастера делают из резных дощечек. И внутри они часовенку резьбой украсят. Так надо.
После ужина Андрей заявил, что ему работы здесь ещё дня на два. Торопится, надо крышу поставить. После Троицы могут быть дожди. Николай засобирался в обратный путь. Скоро стемнеет. Сейчас, конечно, по течению путь короче. Но всё-таки... Там уже все всполошились. И Надежда, и Агафья, и Лизонька.
- А ты, Маша, домой поедешь или со мной останешься, в качестве помощницы?
- Конечно, останусь, - обрадовалась Марийка.
Николай хмыкнул:
- С этакой помощницей Вам, батюшка, не то что к Троице, к Иоану Крестителю не поспеть.
Марийка сердито взглянула на него. Андрей рассмеялся. Когда лодка Николая скрылась из виду, Андрей лукаво взглянул на жену и сказал:
- Я тоже думаю, на сегодня работа кончена. Так, Машенька?
Марийка сделала невинное лицо. Ты сам это предложил! Она приблизилась к нему. В волосах и бороде его запутались мелкие стружки. Она стала заботливо выбирать их. Ах, ты мой деревянненький! Помыться бы тебе надо. Он согласился:
- У меня всё готово. Только водички согреть бы не мешало...
Он указал рукой на маленькое деревянное сооружение, которое Марийка приняла за туалет. Смущало её то, что в этом сооружении не было дверей. Не успел навесить, - пояснил Андрей. Оказалось, это душевая кабина. На крыше её располагался железный бак, в который утром набиралась вода. В жаркую погоду вода на солнце нагревалась, и - душ готов. Если солнце подкачало, можно ведро воды на костре согреть. Как сейчас. Я так думаю, что ты тоже захочешь искупнуться. Марийка улыбнулась: я не тоже. Я обязательно! И вместе с тобой.
Вода действительно согрелась быстро. На всякий случай, подвесили на костёр ещё ведро. Вода без напора, но тоненькими ласкающими струйками потекла по телу Марийки. Она зажмурилась. Почувствовала лёгкое прикосновение его губ. Блаженная истома растеклась по всему телу. Пальцы пробежали по спине и задержались в области поясницы. Машенька! Прошелестели берёзки, растущие на берегу озера. Девочка моя! Эти нежные слова нашептал ветер. Душа моя! Стукнуло его сердце. Сознание стало гаснуть. Состояние лёгкости и полёта захватило её. Волнообразно вздымаясь ввысь, она оказалась в бесконечном пространстве на грани жизни и смерти. Застонала, посылая прощальный привет всему земному.
- Машенька, - вернул её к реальности голос Андрея,- возвращайся ко мне.
И она вернулась. К нему. Вода давно кончилась. Лишь редкие струйки стекали по её спине, плечам, груди. Подул свежий ветерок, набежала тучка. Андрей подхватил Марийку на руки и бегом бросился в избушку. Там он уложил её на большое холщовое полотенце и принялся жадно губами собирать оставшиеся драгоценные капли живительной влаги. Когда пальцы его скользнули вниз, она застонала, затребовала, запросила. Наполни меня своей любовью, своей страстью, своей влагой.
Весь следующий день они крыли крышу. Вернее, крыл он, а Марийка стояла на лестнице, любовалась творением его рук и подавала гвозди, будучи абсолютно уверенной в чрезвычайной важности своей миссии. Часовню он осветил в честь Марии Египетской - Марийкиной тезоименинницы и покровительницы.
А через месяц она снова захотела жареной икры. И чтобы непременно с корочкой, и обязательно на яйцах. На желтках!