32
Очнулась от резкой боли, которая сосредоточилась внизу живота. Услышала звяканье медицинских инструментов о металлическую чашку. Поняла: всё кончено! Боль из резкой превратилась в тупую, ноющую и стала растекаться по всему телу. Услышала голоса. Один узнала - Андрея. Другой, видимо, - доктора, того самого, которого "нельзя было вызвать", потому что "умирающих женщин много, а он один".
- А вы, батюшка, профи настоящий!
- Практика большая! Без малого десять лет в клинике акушерства и гинекологии отработал, - устало ответил Андрей.
Второй хмыкнул:
- Вот и пригодилось.
Марийка услышала, как что-то упало, и голос, едва напоминающий голос мужа, проскрипел:
- Да... пригодилось...
- По-моему, она очнулась...
Кто-то похлопал её по щекам:
- Маша, открой глаза.
Она могла это сделать, но не хотела. Видеть его не хотела.
- Маша, не вредничай, открой глаза, - повторил Андрей.
Открыла глаза, но взгляд сконцентрировала на потолочной люстре, точно такой же, как и в московской клинике, где она рожала Лизоньку. Странно!
Вошла дежурная медсестра. Мы вам палату приготовили. Можно перевозить?
- Можно, - кивнул доктор.
- Я сам,- сказал Андрей и бережно поднял Марийку на руки.
Они встретились лицом к лицу. Глаза в глаза. Прочитав в его глазах упрёк и боль, она заплакала и отвернулась.
Последующие несколько часов боролась между сном и явью. Открывала глаза и видела перед собой на стуле Андрея. Закрывала глаза и видела довольную ухмыляющуюся физиономию Мишки. Что страшнее: глаза мужа или улыбка Мишки, так и не решила.
Раза три в палату заглядывал доктор. Узнав, что "состояние удовлетворительное" исчезал - работы много. Последний раз он просунул голову в дверь и робко спросил:
- Отец Андрей, мне тут консультация нужна. Не поможешь?
Андрей удивлённо уставился на него:
- Я уже лет восемь не работаю...
- Всё равно опыта-то побольше... Понимаешь, тут у меня женщина одна молодая с самоабортом. Вычитала где-то старинный способ абортирования путём вязальной спицы. Вот и натворила беды. Чуть жива осталась.
- Я так не могу. Надо смотреть...- проговорил Андрей.
Доктор сразу отреагировал:
- Так я прикажу её привести?
Андрей пожал плечами:
- Прикажи...
Голова скрылась, но через секунду появилась снова:
- А вам это можно? Не грех чужую жену осматривать?
Андрей поднялся:
- Чужую жену - грех, а чужую больную женщину - не грех.
Они вышли из палаты.
Оставшись одна, Марийка попыталась подняться. Дрожали ноги. Стоять нельзя. Идти страшно. Но сидеть можно. И думать. Только о чём? Появилось ощущение собственной "пустоты" и ненужности. Она снова заплакала.
Когда через неделю они возвращались домой, Марийка думала о том, что сейчас, пожалуй, их с Андреем ничего не связывает. Любви нет. Ребёнка - тоже. Разве только что клятва, произнесённая у аналоя. Да и то! Всё это не более чем красивый обряд: Крещение, Венчание. Раз Крещение не имеет очистительной силы, то и клятва эта - пустой звук.
- Отвези меня к Агафье, - попросила она, как только они въехали на территорию храма.
Он покосился:
- Маша, мы с тобой венчаны...
Она отвернулась в окно и продолжила дрожащим голосом:
- Пожалуйста.
Он резко затормозил у Агафьиного домишки.
Агафья всё поняла. Ничего у неё не спросила. Отвела в горницу. Отдыхай, милая, с дороги. И, прикрыв за ней дверь, заговорила с Андреем:
- Ничего. Перетерпеть надо ей. Обиду и боль. И тебе перебороть надо. Гордыню свою. А Господь - милостив...
- Милостив, говоришь? И, правда, знаешь какую я не давно от него милость испытал: когда собственного ребёнка своими руками по кускам резал, думал с ума сойду. А не сошёл! Выкинул его тельце крохотное в поддон железный, а оно ещё дышит...
В наступившей тишине Марийка услышала шум отъезжающей машины и шепоток Агафьи. Поняла: она молится. Зачем?
В чувство привела Марийку дочь. Лизонька. Она тихонько прошла в горницу, села на пол перед кроватью и запела колыбельную. Спи, мамочка.
Марийка сквозь дрёму слушала голосок дочери и оживала. Когда открыла глаза, увидела прямо перед собой каре-жёлтые глаза дочери. Та рассмеялась и тут же забралась к матери в постель. Сразу же поведала, что очень соскучилась. Что папа привёз ей гостинец. Вкусный!
Через несколько дней Марийка поднялась. Поняла. Надо жить. Ради дочери. И просто потому, что ещё не умерла. Май месяц выдался тёплый. Садово-огородные работы начались рано. И хотя Надежда и Агафья берегли её, но Марийка постепенно втянулась. За работой забывались обиды и недомолвки. Она по-прежнему жила у Агафьи. В храм почти не ходила. Андрей не настаивал. Виделись теперь редко. За короткими завтраками и ужинами. Он тоже много работал. Лицо его загорело, руки огрубели. Глаза потускнели. Иногда он смотрел на Марийку и не видел её. Ощущение внутренней пустоты постепенно сменилось чувством полной прозрачности.
Всё больше и больше ей хотелось домой. К бабуле! Слава Богу, есть у неё дом, в который она может вернуться и в котором ей всегда рады! Но у самой не было денег на поездку, а просить у Андрея не осмеливалась.
Как-то вечером, купаясь в минеральной ванне, она увидела, как возле ворот остановилась машина. Белые "Жигули". Из машины вышли трое. Марийка присмотрелась и обомлела. На сей раз это были Сашка-бульдозерист, Федяй и Серёга-мент. Видно, за остатком приехали? Пошла им навстречу. Нет денег. Пусть, что хотят, делают. Убивают, насилуют, в бригаду забирают. Нет денег. И к Андрею просить не пойдёт. Мужчины узнали её. Направились в её сторону. Сашка помахал рукой. Марийка вздёрнула нос. Нет. Я ещё с вами не раскланивалась. Остановились друг против друга. Молчали.
- Здравствуй, Маша, - начал Сашка.
Тишина.
- Мы тут по такому делу... - он замялся. - С мужем бы нам твоим потолковать.
Тишина.
- Дома он?
Тишина.
- Маш, ты не подумай: мы по-хорошему...- почему-то зашептал Федяй.
- Мария, ты почему, простоволосая, стоишь на ветру? - раздался за спиной голос Андрея. - Иди в дом.
Марийка оглянулась. Он уже спустился с пригорка и приближался к ним. В руках у него был пакет.
- Иди в дом, - настойчиво повторил он.
Марийка, было, послушалась, но потом остановилась. Оглянулась. Увидела: как Андрей протянул пакет Федяю и сказал:
- Здесь ровно пятьсот. Больше не приходите. Убью каждого, кто приблизится к моей жене или храму.
- Да мы собственно, наоборот, хотели деньги вернуть и извиниться.
Рука Андрея с пакетом повисла в воздухе. Молчали минут пять. По лицу Андрея было видно, что он хочет послать всех ... "подальше". Однако вслух он вымолвил с трудом:
- Что ж коли с миром пришли, пройдемте в дом.
Они стали подниматься на пригорок. Марийка осталась, не решаясь двинуться следом.
- Мария, не стой на ветру и... платок надень! - произнёс, оглянувшись на неё, муж. И она приняла это за приглашение.
Они сели точно так же, как сидели те, трое. Андрей напротив. Марийка на крошечную скамеечку у печки. Молчали. Потом закашлялся Федяй. Очевидно, было оговорено, что "извинительную" речь произносить ему.
- Мы от имени всей бригады,- начал он как на собрании трудового коллектива,- хотим принести свои извинения Марине, жене Вашей, то есть, за поведение наших бывших (при слове "бывших" он посмотрел на Серёгу-мента, тот кивнул) товарищей...
Снова наступила тишина. Потом заговорил Андрей:
- Значит, нашли того, кто деньги из сейфа украл?
- Нашли, - вздохнул Сашка.- Да их, по правде сказать, никто и не крал.
То есть, конечно, украли, но не члены бригады, а сам бригадир. Когда Маша убежала, он эти денежки присвоил, а на неё свалил. Мы сразу засомневались. Там же кодовый замок. Но он сказал, что когда ей паспорт давал, она рядом стояла - могла видеть. Да вот Серёга ... разобрался...
Молчавший до этого Серёга заговорил:
- Ты, когда, Маша, мне рассказала, что якобы Олег нанял тебя только как кухарку, не предупредив, что тебе придётся выполнять и "другие обязанности", я засомневался. С бригадиром переговорил. Он сначала заюлил, а потом убедил меня, что всё это временно. То есть сказал, что ты только "начинающая". На деньги позарилась, а силы не рассчитала. Но скоро всё образуется. Я поверил, дурак! А тут, когда ты сбежала, я задумался. Что-то нечисто! Чтобы жизнью в тайге рисковать, как же нужно "это дело" всё ненавидеть. А когда он сказал, что ты деньги украла, тут уж я сильно засомневался. Он ведь не сразу объявил это, а только на пятый день. Когда понял, что не найдём. Я спросил: что сразу-то не сказал? А он мне: боялся, что найдёте и убьёте. А спустя примерно месяц во время дежурства (самим же пришлось готовить), меня Илюха подзывает и показывает в золе что-то похожее на сгоревший паспорт. Странички-то выгорели, а корочка осталась. Тогда я всё понял.
Смена только закончилась. Все разъехались. Я в Москву. Разыскал бригадира. Смотрю у него "Феррари" подержанная, но ещё вполне... Говорю: это ж такие деньги. Он: да, занял. Я вычислил - у кого покупает. Переговорил. Оказывается, предоплату миллион рублей он сделал ещё в прошлом году, в феврале. А по приезде и остальное оплатил. Без малого пять "лимонов". Я так прикинул: сколько он мог здесь заработать. Не хватает. А вот если сложить, якобы Марийкину, предоплату и пропавшие тысячи из сейфа, очень всё удачно в шесть миллионов и складывается. Я его снова разыскал и за яй... - он внезапно поперхнулся, - извините, за жабры взял. Он мне всё как на духу и поведал. Машину эту он давно хотел. Да хозяин не продавал, а тут надумал. Но задаток потребовал. Олег деньги-то бригадные, на проститутку приготовленные, и отдал. А профессионалка-то без предоплаты не поедет. Вот и решил он любимую женщину использовать. Так и сказал: я вам не какую-нибудь "шлюшку" привёз, а свою "любимую женщину". Естественно она и не догадывалась, на какую - такую работу подписывалась. Приехала, а тут началось. Когда сбежала, он сначала испугался. Искал вместе с нами, а потом понял, что, скорее всего, не найдём и придумал, как на неё ещё и бригадные деньги списать.
Я нашего хозяина разыскал. Всё ему выложил. Он его уволил. Велел мне бригаду принимать. Ну, я пока туда-сюда. Бумаги - документы. В общем подзадержался. Опоздал-то на два дня всего. Приезжаю в бригаду, а Мишка мне всё и выложил. Нашли, дескать, воровку. Ну, я им тоже всё рассказал. Мишка и дедок глазами заблестели. Это ж сколько у нас теперь денег! Но я им сказал: вы своё вернули. А это,- он указал на рюкзак, - решили вам вернуть... А остальное на храм пожервовать. Грехов-то тоже не мало! Мишка возмутился, дедок его поддержал, но другие мужики с нами согласились. Так что!- он поставил рюкзак на стол,- не побрезгуйте.
Сашка развязал рюкзак. Плотные пачки тысячных купюр одна за другой повалились на стол. Марийка взглянула в лицо Андрея. Он был бледен, как прошлый раз. Руки и подбородок его дрожали. Она подскочила к столу, схватила эти деньги (сколько смогла) и бросилась к уже остывающей печке. Сашка первый сообразил: в чём дело. Маша, ты чего? Он подскочил к ней. Схватил её подмышки. Оттащил от печки. Видя, что "проклятые" деньги не загораются, Марийка снова рванулась к печке. Сашка не удержал её, но на пути уже стоял Андрей. Марийка с размаху так стукнула кулаками его в грудь, что он отступил на шаг. Но следом поймал её и сжал в объятиях.
- Маша, ты чего? - спросил он испуганно.
Марийка закричала, но с ужасом осознала, что крик не вышел наружу, а остался где-то внутри её, собираясь разорвать в клочья лёгкие, печень и сердце. Пытаясь что-то выхаркать из себя, она ещё отбивалась от Андрея и теряла сознание.
- Руку, руку ей держи, - услышала она хрип Андрея.
Почувствовала укол в предплечье и отключилась.