Наташкина загадка 

- Стрекалова!
Наташка вздрогнула. До чего же противный голос у этой химички. Наташка нехотя отвернулась от окна и, не мигая, уставилась в лицо учительницы.
- Стрекалова! Ты опять в облаках летаешь?
- Конечно. Она же Стрекоза! – это Пашка Синявин, по кличке Синяк – неотвязный кавалер и насмешник.
Класс засмеялся. Вслушиваясь в этот смех, Наташка узнавала интонации: Танечка Малыгина, Светка Коркина, Юрка Попов, ... Мишка! Мишка не смеялся! Она покосилась в его сторону. Нет, тоже смеялся, но беззвучно – одними глазами. 
- Стрекалова, ты хоть слышала вопрос, который я задала?
- Да.
- Что да? – всё больше сердилась Евгения Петровна или просто Е.П. – Повтори!
- Что повторить?
Пашка – синяк опять захихикал. Его поддержали с соседних парт.
- Вопрос повтори! – окончательно вышла из себя Е.П.
Наташка снова всмотрелась в некрасивое, злобное лицо химички:
- Вы спросили: слышала ли я вопрос, который Вы задали.
Класс снова дружно захохотал, а Синяк забился в истерическом припадке и застучал синюшными ладошками по парте.
- Синявин, прекрати! – Е.П. уже себя не контролировала.
- Стрекалова! Ты готова ответить на мой вопрос по теме урока?
 «Ах, по теме? Ну, конечно готова». Наташка взглянула на доску - «Химические свойства кислорода».
- Кислород, - заговорила она,- газ без цвета, вкуса и запаха, … Процент кислорода в воздухе составляет двадцать один…
- Двадцать один чего?
- Процент!
- Всё? Больше тебе нечего добавить?
- Есть. Кислород необходим для дыхания людям, животным…
- И особенно стрекозам! – снова хихикнул Пашка, за что тут же получил «Неорганической химией» по голове.
- Садись! – рявкнула Е.П. – После уроков останешься - отрабатывать. Иначе – два!
Наташка покорно опустилась на стул и, в который раз, скосила глаза в сторону Мишки. Тот едва кивнул и подмигнул. Наташка покраснела и быстро отвернулась к окну. Не надо, чтобы он догадался. Так как это стыдно и безнадёжно. Стыдно, потому что нельзя первой демонстрировать свои чувства, а безнадёжно, потому что Мишка – такой! Красивый! А… она!
Мысли её опять устремилась в распахнутое настежь окно. С высоты третьего этажа открывался прекрасный вид на школьный сад, стадион, дорогу. Сейчас бы на улицу! К солнышку! К речке или озеру! На ветке покачаться. Вон два воробья спор устроили. Видно, что-то не поделили. Смешные. А там, чуть дальше, в черёмухе, соловей гнездо вьёт. Совьёт ни сегодня - завтра и начнёт петь, за душу хватать, любимую приваживать. Какая уж тут химия! «… без цвета, вкуса и запаха». Что за чушь! Знали бы они, как вкусно пахнет воздух. А небо? Настоящее, бездонное, глубокое, голубое. Когда поднимаешься всё выше и выше, а небо всё шире и шире. Лёгкий ветерок подхватывает, поднимает, опускает, качает. Хорошо и страшно! Дух захватывает.
 Химию она так и не отработала. Рассерженная Е.П. отправила её к Любочке. Это их классная – Любовь Сергеевна. Наташка робко стукнула в дверь и вошла в класс. Любочка проверяла тетради. Наверное, их сочинения. Наташка присела на первую парту.  Выжидательно молчала. Учительница, выставив оценку, наконец, подняла на неё глаза:
- Стрекалова? Чего тебе?
Наташка собиралась с духом.
- Что-то случилось?
- Меня Е.П. к Вам отправила…
- Кто такая Е.П., Наташа? – строго прервала классная. – Ты же в школе!
- Евгения Петровна…
- Понятно. На сей раз что? Кто-то ушёл с разбитым носом или головой?
- Не… не поэтому… я тему не выучила. Она мне двойку поставила и к вам отправила…
Классная пристально всматривалась в Наташкино лицо:
- Что с тобой, Наташа?!
Наташка отвела глаза.
- Ты же лучшая ученица класса. Староста. Что с тобой происходит? Через год экзамены сдавать, в том числе, химию. Ты же собиралась поступать в медицинский…
«Не хочу я в медицинский, - подумала Наташка. – Просто Мишка туда собирается. А я из-за него. Что я без него?»
На подоконник сел голубь. Заворковал, призывая голубку. Через минуту и самка примостилась рядом. Серая, невзрачная, маленькая. Зато он! Белоснежный красавец, с хохолком на голове. Наташка забыла про Любочку, про Е.П. и двойку по химии. С Мишкой до недавнего времени они были просто друзья. Нет, не просто друзья! Мишка был её ангелом-хранителем. Они жили в одном дворе, в одном доме, в соседних подъездах с тех пор, как заселился новый дом. Ходили в одну школу, в один класс. Первые четыре года неизменно садились за одну парту. Учителя не перечили, считая их братом и сестрой. А потом Мишка стал настойчиво мужать, тянуться вверх и превращаться в высоченного молодца, косая сажень в плечах. А она, Наташка, так и осталась маленькой невзрачной пигалицей, да ещё с минусовым зрением. И прозвище-то ей дали одноклассники подходящее. Стрекоза. И не только из-за её фамилии. Но больше из-за её способности постоянно «витать в облаках».  
Голубь ухаживал за голубкой, клювом очищая её пёрышки. Наташка залюбовалась голубиной идиллией. Жалко, что у людей всё не так!
- Наташа, - прервала ход её мыслей учительница. - Что с тобой, девочка?
- Не знаю, - вяло произнесла ученица и отвела глаза.
Любовь Сергеевна натянуто улыбнулась:
- Ты, часом, не влюбилась?
Наташка обиженно фыркнула: «Вот ещё!», но покраснела и снова отвела глаза в сторону. 
- Понятно. Мать я пока вызывать не буду. А ты исправь эту чёртову химию. Сама подумай – весна. Скоро каникулы. Отдохнёшь. Всё обдумаешь. Любовь любовью, а учиться надо. 
Наташка согласно кивнула.
- Иди уже! - Любочка кивнула в направлении окна.
Наташка тут же выпорхнула в коридор и столкнулась с Синявиным. Тот ехидно спросил:
- Получила? Мать в школу вызывают?
- Ну, и вызывают! А тебе-то что?
- А то, что ты дура! Дальше своего носа ничего не видишь, хоть и линзы носишь. Мишка твой давно уже Таньку Малыгину клеит. 
Наташка со всего маху двинула Синявина в пах. Тот скукожился, но вслед всё равно просвистел: 
- Я сам видел, как они в раздевалке зажимались… когда дежурили.
 Ничего не различая сквозь навернувшиеся на глаза слёзы, Наташка спустилась в холл. «Где он, Мишка, сейчас? Неужели ушёл, не дождавшись её? С Танечкой?» В холле было тихо. Лишь отрывистые свистки и шлепки по мячу монотонно раздавались из спортзала. «Секция! Ну, конечно, как она могла забыть? У Мишки - секция». Наташка аккуратно промокнула слёзы и направилась к спортзалу. В приоткрытую дверь увидела мальчишек, играющих в волейбол. Мишка стоял в центре, под самой сеткой. Наташка улыбнулась и уселась на банкетку – ждать. То, что она его постоянно ждала с секции, никого не удивляло. Многие по-прежнему считали, что он её брат. Или, по крайней мере, как брат. Наташка тоже считала так до недавнего времени. Пока однажды, оглянувшись на уроке, не увидела, с каким вожделением тот наблюдает за новенькой, Танькой Малыгиной, так коварно появившейся в их 10 «Е» классе в самой середине учебного года.
Наташка взяла в руки «Химию». «Кислород — химически активный неметалл…». Вздохнула, и взгляд её снова потянулся за окно. Май. Весна брала своё. Деревья, покрывшиеся нежной зеленью, трепетали от неуверенности и возбуждения. Солнце целовало каждый листочек, а ветер, словно мальчишка-хулиган, играл подолами тополей и клёнов. 
Прозвенел звонок. Третий урок второй смены закончился. Из спортзала появились мальчишки и Мишка. Он вопросительно кивнул:
- Как химия?
- Отстой!
- Что так?
- Надоело всё!
Мишка покачал головой. Сейчас начнёт воспитывать её на правах старшего и мудрого. Но взгляд Мишки уже устремился вдоль коридора, в конце которого маячил красный плащ ненавистной разлучницы, Таньки Малыгиной.
- Наташ, подожди секундочку, я сейчас.  
Мишка заторопился по коридору, на ходу натягивая футболку. Спустя минуту, он уже о чём-то весело разговаривал с Танькой. Наташка подхватила портфель и пошла следом. Ах, только бы хватило сил пройти мимо и не расплакаться. Промелькнуть, чтобы не заметили. Хотя нет, кажется, заметили…
- Наташ! Ты куда? – удивился Мишка.
Она усмехнулась:
- Домой, куда же ещё?!
- Подожди! Сейчас пойдём…
- Да, ладно, - ещё нашла в себе силы улыбнуться,- оставайтесь, не буду мешать.
Несколько шагов, и уже - холл. Теперь можно расслабиться.
- Наташ, ты там осторожно на перекрёстке, - услышала за спиной и разревелась.
Перекрёсток! Когда-то на этом перекрёстке она чуть не попала под машину. С тех пор боялась его смертным страхом, и, если ей доводилось переходить его одной, стояла на светофоре по полчаса, ожидая, когда схлынет поток машин. Мишка об этом знал. И переживал. Надо же!
Чтобы немного успокоиться, Наташка села на скамью в тени деревьев. Внимание её привлёк огромный чёрный жук. Он вёл себя странно. Метался по асфальтовой дорожке туда-сюда, словно дрессированный. Наташка, на всякий случай, пересадила его в траву, но жук снова направился к дорожке. Наташка вздохнула, попыталась вытереть слёзы. Не вышло. Пришлось снять линзы. Мир сразу превратился в сплошное разноцветное колышущееся пятно. Жук исчез. Наташка включила МП-3, поднялась, всхлипнула и, сопровождаемая голосом Валерия Кипелова, потопала к перекрёстку. Перепорхнуть бы его, но мешает тесная гимназическая форма, которая сдавливает каждый миллиметр её хрупкого тела. Особенно жилет. В нём не то, что крылья расправить, дышать невозможно. Тот, кто придумал эти мерзкие жилеты, очевидно, совсем не подумал о том, что людям иногда приходится (нет - просто бывает необходимо!) летать.
 Резкий визг тормозов прервал её мысли и пространные кипеловские рассуждения о прелести свободных полётов «наяву». Толчок, и она - на земле. С ужасом отметила, как что-то огромное серое, в буквальном смысле, наезжает на неё. Наташка зажмурилась от страха. Раздался женский вопль, и наступила тишина.
 Когда очнулась, не сразу сообразила, что её несут на руках. «Куда?!» Открыла глаза и дала понять, что жива. Молодой мужчина испуганно глянул на неё и выдохнул:
- Очнулась! 
Тут же вокруг них заговорили люди:
- Пришла в себя. Слава Богу.
- Голова не болит?
- Руки - ноги целы?
Наташка пошевелила конечностями.
- Целы. Поставьте уже меня на ноги.
Мужчина осторожно опустил её на дорогу. Наташка покачнулась.
- Так. Садитесь в машину. Я отвезу вас в травмпункт. Мне неприятности не нужны.
Наташка села. Мужчина ещё долго записывал в записную книжку номера телефонов свидетелей ДТП. Все, как один, утверждали, что она шла на красный свет. 
В ближайшем травмпункте её обследовали минут сорок - пятьдесят. Даже провели компьютерную томографию мозга. За что её невольному «обидчику» пришлось солидно раскошелиться. Оказалось, Наташка совершенно не пострадала. Ни ушиба, ни царапины. Просто - шок. Мужчина всё это время терпеливо ждал. Когда Наташку отпустили с вердиктом «абсолютно здорова», облегчённо вздохнул:
- Ну, и напугала ты меня. Идёшь, на светофор не смотришь. Я затормозил – ты встала, я поехал - и ты пошла.
- Задумалась…
Он удивлённо вскинул брови:
- Задумалась? О чём таком может думать столь очаровательное и юное создание, переходя опасный перекрёсток?
Наташку никто никогда ещё не называл «очаровательным, юным созданием», и она улыбнулась:
- О кислороде…
- О чём?! – мужчина уже смеялся. – Кстати, меня Игорь зовут…
- О кислороде и двойке по химии… А меня Наташа.
- Послушай, Наташа, нужно расслабиться. Предлагаю поехать ко мне и отметить благополучный исход этого дела.
 Первая реакция была – отказаться. Нельзя. Как же! Мама всегда учила: с незнакомым мужчиной не то, что куда-то ехать, разговаривать не смей. Но, во-первых, они уже познакомились, а, во-вторых, Игорь непринуждённо улыбался и Наташке стало неловко отказать. Тем более, сегодня пятница – мама на даче. А Мишка занят своей Танькой.
- Поехали, - отчаянно кивнула она и первой направилась к машине.
Дальше было всё так ново и интересно. Цветы, шампанское, ласковые обещающие слова, властные щекочущие губы и пряный дурманящий запах мужского одеколона. Очнулась в постели. Незнакомый, но первый в её жизни мужчина спал самым мирным и безмятежным образом, сложив на неё руки и ноги. Стараясь не разбудить, Наташка осторожно выбралась из-под него и направилась в ванную. Открыла душ и внимательно осмотрела себя в зеркале. Вроде бы ничего не изменилось. И в то же время, что-то в ней изменилась. Ах, да! Она стала женщиной. Как всё странно! Ещё вчера была девчонкой – «стрекозой», а сегодня - уже женщина. Теперь, когда её подруги будут хвастаться своими маленькими успехами и интимными подробностями, она не станет им завидовать, а будет высокомерно помалкивать и загадочно улыбаться, потому что опередила многих из них. Познала то, о чём большинство её сверстниц только мечтают. Правда, нельзя сказать, что всё произошедшее, было столь же великолепно, как показывают в эротическом видео. Да и соображала Наташка плохо от выпитого шампанского. Сначала было немного больно, а потом помнится только движение. Движение её и его. Навстречу друг другу. В какой-то момент это движение прервалось, Игорь скатился с неё, и она облегчённо вздохнула. Было ли это хорошо, не поняла. Но ведь и плохо не было!
Мысли её вернулись к мужчине, который лежал в соседней комнате. Странно, но он ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил. По крайней мере, вёл себя так, как будто перед ним обыкновенная женщина, девушка. Достойная его ласк и поцелуев. Наташка ещё раз оглядела себя со всех сторон. Худая, с едва оформившейся грудью, острыми плечиками и безобразно выпирающими лопатками. Но чем-то же она ему понравилась? Хотя, пожалуй, «понравилась» - это сильно сказано: парень много выпил и вряд ли чётко соображал, что делал.
Часы пробили два раза. Игорь зашевелился, что-то забормотал во сне. Наташка заторопилась и стала собирать вещи, разбросанные по комнате. Надо тихо уйти. Нет. Конечно, она не в претензии и очень довольна, но встречаться с ним после всего этого было неловко. Дверь оказалась заперта на врезной замок. Ключей нет, и где искать непонятно - не шарить же по карманам. Наташка вышла на балкон. Второй этаж - ничего страшного. Вот удивится этот Игорь, когда проснётся. Она засмеялась и перепорхнула через балкон. Свежая струя воздуха подхватила её и закружила в невесомом танце над деревьями, детской площадкой и стоянкой такси. Это как раз то, что ей надо. 
Сонный таксист от удивления даже присвистнул:
- Ты откуда взялась в два часа ночи. Одна?
Наташка поняла, что тот принял её за ребёнка и сбивчиво пояснила:
- Бабушка позвонила, ей плохо стало, а мама на даче. Она у меня сердечница.
- Кто сердечница? Мама? – таксист явно не хотел её везти.
- Бабушка сердечница! А мама на даче! Отвезите меня быстрее – моей бабушке плохо.
Таксист потребовал предъявить деньги заранее и завёл машину.
У подъезда на скамейке сидел Мишка. Наташка вздрогнула: как же это она забыла о нём и за весь вечер даже не вспомнила. Хотела пропорхнуть обычным способом, но на Мишку такие её фокусы не действовали, поэтому пришлось остановиться.
- Ты где была, Наташа? Ты знаешь: который сейчас час? Да ты ещё с портфелем! Ты что же дома ещё не была?
- Не была? – Наташка покачала головой и чему-то счастливо улыбнулась.
Мишка от возмущения стал заикаться:
- А г-где ты была? Ч-чем ты з-занималась всё это время? П-почему телефон не отвечает?
- Расслаблялась…
- Как это? Что з-значит «ра-расслаблялась»? С к-кем? 
- Не знаю. Знаю, что его Игорь зовут, и он хороший парень.
- Н-наташ, ты пьяная что ли? Несёшь ерунду всякую. Н-ничего не пойму.
- Уже нет, но была. А сейчас я просто счастливая…
- С-счастливая? Почему? – Мишка, кажется, стал сомневаться, что перед ним «его» Наташка. Поэтому оглядел её с ног до головы и с тревогой уставился в глаза.
- Я сегодня стала женщиной! – почему-то сказать это ему было не стыдно, а напротив очень приятно.
В свете луны и тусклого подъездного фонаря Мишкино лицо стало менять цвет: с серо-жёлтого до багрово-чёрного. Наташка испугалась и решила ретироваться к подъезду. Только успела нажать цифры кода, как Мишка втолкнул её в подъезд и силком поволок на четвёртый этаж. Там находилась её квартира. В прихожей Мишка в изнеможении уселся на тумбочку, ногами перегородив ей путь в комнату.
- Наташ. Ты п-пошутила?
 - Нет! Это правда!
Она попыталась расстегнуть ремешки на туфлях, но покачнулась и рассмеялась.
Её смех окончательно вывел Мишку из себя:
- Ты! Ну, ты и … Да ты не представляешь: к-кто ты! 
- Представляю. Я «юное очаровательное создание», которое сегодня стало женщиной.
- И ты этим хвастаешься?! Переспала с первым попавшимся мужиком, к-как уличная шалашовка.
- Ну, и что, что он «попавшийся», зато он первый. Мой ПЕРВЫЙ мужчина, и за это я ему очень благодарна.
- Благодарна?! За что?! За то, что поимел тебя пьяную и вы-выставил на улицу… ночью! 
- Ну, допустим, не выставил - я сама ушла… Через балкон. А благодарна я ему за то, что он меня целовал, как никто никогда не целовал. Он меня хотел, как никто никогда не хотел. Он меня не отверг, как все остальные. Или, ты думаешь, я не замечаю, откровенно брезгливых взглядов, сверлящих мне спину. А он не побрезговал мной в отличие от тебя.
- Н-наташ, да ты что такое говоришь?! Я… побрезговал?!
- Конечно, ты променял меня на Малыгину. Ещё бы, она красивая, стройная, ноги от ушей... Не то, что я - уродливая каракатица.
- Дура ты! – Мишка поднялся и прижал её к стене. – Я не брезговал… я…я… берёг тебя. Понимаешь?
- Врёшь! Это ты сейчас такое говоришь – берёг. Для кого? Сам-то «пользоваться» не желал вот и «берёг». Малыгину, небось, не берёг, а тискал и целовал, куда позволяла. А, может, и не только целовал!
- Да, далась тебе эта Ма-малыгина! - Мишка отшатнулся, и Наташка, пригнувшись, проскочила у него под рукой и в одной туфле бросилась в комнату. Мишка среагировал мгновенно, схватил её за руку, дёрнул и рывком привлёк к себе. Оба замерли. Наташка услышала, как бешено колотиться в груди его сердце. Приподнялась на цыпочки, взглядом впилась ему в глаза:
- Ну, докажи, что ты мной не брезгуешь! Целуй! Беречь-то теперь нечего. А можно брать и пользоваться. Можно – любить.
Мишка на мгновение отпрянул, но тут же наклонился и впился в её припухшие от чужих поцелуев губы. Мир заколыхался, наполнился цветными красками и частым-частым биением его сердца. Огромное безбрежное желание нахлынуло на неё. Не умея, да и не считая нужным бороться с ним, она обхватила Мишку за шею и стала исступленно целовать его, чередуя бессмысленные высказывания, упрёки и самые нежные слова, которые только знала. Всё существо её устремилось вверх, в стремительный и отчаянный полёт. Звёзды ринулись ей навстречу. Ветер подхватил и стал плавно раскачивать её туда-сюда, постепенно убыстряя темп самого восхитительного движения в мире. Потом и вовсе закружил её в диком вихре, растворив в блаженстве и неге. Так вот оно какое – Седьмое небо!

- Стрекалова! Да что же это такое?! Ты опять уставилась в окно! Совершенно не слушаешь объяснение нового материала. Ты в курсе, что у тебя за полугодие по химии выходит «тройка».
- В курсе!
- И тебя это не огорчает?
- Ничуть!
- А зачем Стрекозе химия? - прогундосил Пашка Синявин. – Ей бы всё порхать да порхать, по поднебесью.
- Ага, да бодливой корове Бог рога не дал, а нашей Стрекозе крылья, - подхватила Светка Коркина.
- Ну, почему же не дал? А это что? – Синявин больно стукнул Наташку по спине между лопаток.
Класс засмеялся. Наташка оглянулась. Смеялись все, как обычно. Кто – откровенно - злобно, кто – осторожно - заискивающе, кто – дружелюбно, по-товарищески. Смеялся и Мишка! Наташка оторопела. И Мишка смеялся! Мишка! Не может быть! Она прикрыла глаза. Открыла. Всё тоже. Мишка весело заливисто хохотал на весь класс. Мысли Наташки заметались: «Как же так? Почему? Кто-кто, а он-то не должен смеяться. Он ведь видел и знает! А может быть, не поверил, не понял. Может, как и другие думает, что никакие это не крылья, а обычный горб. Но тогда… как же он вчера? Почему? Неужели… просто пожалел?!» В помещении вдруг кончился кислород - дышать стало невыносимо трудно. Захотелось к окну. Вернее, за окно. Туда, где воздух и свобода, где слышен шелест листьев и ропот деревьев, где воркуют голуби и скоро запоёт соловей. Два шага и Наташка оказалась у окна, распахнула его настежь, вскочила на подоконник. «Эх, до чего же тесный этот мерзкий гимназический жилет!» В наступившей тишине последний раз взглянула на Мишку. Ещё не веря тому, что это может произойти, Мишка растерянно улыбался, потом вдруг резко бросился к окну:
- Не смей!
Но Наташка уже шагнула за окно…