Сон шестой: исконно-русский сказочный. Про Иванушку Дуракова и принцессу. 
   
  Наверху холодно. Красно-жёлтая огромная луна почти лежит на самом горизонте. На её фоне вырисовываются большие и маленькие треугольники. Где же это я? Присматриваюсь. Да это же пирамиды. Неужели Египет? Фивы? В обратной стороне от пирамид темнеет очертаниями древний город. Я медленно потащилась по направлению к нему. Постепенно восток розовеет. Мгла уступает сначала горизонт, а потом полнеба. Вдруг позади меня послышалось цоканье копыт. Кто-то ехал верхом, но не на лошади. Оглядываюсь и вижу седого старика, гордо восседающего на маленьком ослике. Старикан что-то бубнил про себя. Может, молится? Когда он почти поравнялся со мной, я разобрала некоторые слова "его молитвы". "Думаю я, девки, загуляю. Ой, загуляю. До субботы", "Лёня, Ромштайн". 
  Нет, это точно не Египет. Откуда здесь знают шлягеры Верки Сердючки? Хотя... Почему бы и нет. Ослик остановился рядом со мной и заговорил. (Именно ослик заговорил, а не старик. Тот продолжал заниматься аутотренингом, уговаривая себя "Хорошо! Всё будет хорошо!) 
  - Здравствуй, девица- красавица. Куда путь держишь? 
  - В город,- борясь с собственным умопомрачением, говорю я. 
  - Садись, подвезу... 
  - Но как же ... он? - Я показываю пальцем на старичка, забыв все правила приличия. 
  - А... это? - говорит ослик и взбрыкивает задними ногами. 
  Старичок падает на пыльную дорогу и обиженно кричит: 
  - За что? 
  - Надоел, - отвечает Ослик. - Никак не может сменить пластинку. Триста лет подряд мне "Калинку-малинку" напевал, а теперь уже третий год несёт всякую чушь, то про проводницу, от которой поезд ушёл, то про пирожок, который кто-то нашёл. А чаще всего - это "Ой, загуляю!". 
  Я сажусь на спину ослика. Устраиваюсь поудобнее и говорю: 
  - Поехали! 
  Ослик не движется. Стучу ему по загривку. Бесполезно. 
  - Если хочешь, чтобы он поехал, пой ему. Он без песен жить не может,- говорит старичок, пешком направляясь в город. 
  Я лихорадочно пытаюсь вспомнить что-то, что можно принять за песню. Первое что приходит в голову - отцовская любимая "Что-то кони мне попались привередливые... мне дожить не успеть, так хотя бы допеть". На половине дороге песня кончилась, и ослик снова остановился. Пришлось напрягать память. Вспомнила и "Милицейский протокол" и "Канальчикову дачу". А в конце так разохотилась, что завопила совсем не в тему: 
  - Мне мой милый изменил с коварной проводницею, 
  Я в Египет. Я за ним. А он уже с царицею! 
  Песня ослику так понравилась, что пришлось исполнять её на бис. 
  При въезде в город нас остановил стражник. Он указал на огромного сфинкса, гордо возлежащего у ворот. Я поняла, будет загадки загадывать. И точно: "Утром на четырёх ногах, днём на двух, а вечером на трёх. Кто это?" Да, знаем мы, знаем: кто это. Человек! А вот Вам, уважаемый Сфинкс, пора бы придумать что-нибудь новенькое. Тысячу лет одно и тоже, сколько можно! 
  Сфинкс задумался. 
  - Может, ты что-нибудь присоветуешь? А то мозги-то уже не те. 
  Недолго думая, я ляпнула: "С когтями, а не птица, летит и матерится". 
  Пока огромная каменная башка Сфинкса переварила новую информацию, мы с осликом были уже далеко. 
  Проезжая вдоль улицы я обратила внимание на название: Проспект Карла Маркса. Не хило, однако! Дом 15. Стоп. Стоп! Где-то давным-давно. В другой стране, в городе Москве, мой любимый Ванечка Дураков проживал по такому же адресу. Отчаянно стучу в то, что, лишь с определённой долей условности, можно принять за дверь. Тишина. Приподнимаю циновку и просачиваюсь внутрь. В первой комнате никого. А второй - просто нет. Присматриваюсь и вижу Ванькин ноутбук. Ах, вот как! Так вот ты куда от меня сбежал! Понятно. Открываю ноутбук. Благо у него автономное питание. И на экране читаю послание: Юлька, Ирка и дорогая Анхесенпаамон. Короче, девчонки. Простите меня! Но я окончательно потерял голову. Я влюбился в ... Игнессу и ухожу к ней. 
  Какую ещё Игнессу? Кто она такая? И где она живёт? Милый, дорогой, любимый, единственный! Я всё равно буду искать тебя хоть в тридевятом царстве, хоть за тридевять земель. 
  Окунаюсь сначала головой, а потом и все туловищем в компьютерную ирреальность, успев напоследок, подумать лишь об одном: "а разгадку-то Сфинксу не сказала...". 
   
   
  Сон седьмой: мечтательный. Про Иванушку Дуракова и Игнессу. 
   
  Я увидел её на экране монитора. И сразу понял. Это она. Женщина моей мечты. Компьютерная Игнесса. Не раздумывая, я нарисовал свой графический Ник, кинул его в чат на строку и тут же оказался на нижнем уровне игры под названием Город. Нижний уровень - это нижние кварталы. Но найти Её в таком огромном многонаселённом мегаполисе никто не в состоянии. Хотя ... Нет. В состоянии. Один человек. Он - хронист. Хранитель истории. Он знает каждый сектор. Он видит каждый квартал. Он знает, как найти Игнессу. А я знаю, как найти его. Но чтобы найти его, я должен пройти средний и подняться на Верхний или Белый уровень. 
  Я придумываю себе легенду: пришелец из далёкого прошлого. Хотя почему легенду? Я на самом деле ещё в прошлом сне рассекал по улицам Египта в надежде спрятаться от всевидящего ока Юлькиного папаши. А в позавчерашнем сне я был воином - ягуаром одного из ацтекских городов. Так что, я - находка для того, кто собирает историю по крупицам. Даю объявление в газеты и через неделю удача. Телефонный голос приглашает меня на собеседование к профессору Карлану (Хронисту). 
  Поднимаюсь на верхний уровень задолго до назначенного времени и отсиживаюсь в бистро. Спустя какое-то время начинаю чувствовать на себе чей-то пристальный взгляд. Лопатки съёживаются сами по себе. Осторожно оглядываюсь и замираю. Зелёный кошачий взгляд направлен на меня из глубины веков. Юлька! Нашла. Достала! Бросаюсь к зданию института КЛИО. Время. Я в приёмной. 
  Профессор, на удивление, оказался молодым. Он пригласил меня в кресло, приложил руку к стальному обручу, расположенному вокруг его головы и устало произнёс: 
  - Игнесса, принеси нам крепкого кофе и приготовься записывать каждое слово. 
  Я вздрогнул. Когда она вошла, я вздрогнул ещё раз. Это она. Мечта каждого мужчины. Женщина- робот, женщина-автомат, женщина-кухарка, женщина-прачка, женщина-мать, женщина-жена, женщина, женщина, женщина и ... далее, далее, далее. Профессор ухмыльнулся: 
  - Она не так проста, как тебе кажется. Она взбалмошная и ревнивая. Она читает твои мысли и угадывает твои желания. А потом... Короче, я устал от неё. Она не выпускает меня из виду, контролирует каждый мой шаг. Это ... невыносимо. Он закрывает глаза в изнеможении. 
  - Профессор Карлан, - говорю шёпотом,- а можно мне надеть это обруч? 
  Он смотрит на меня невидящими глазами. Но вскоре приходит в себя, заговорщески мне подмигивает и срывает с себя стальной обод. 
  Я надеваю обруч на голову и почти физически ощущаю, как Игнесса считывает с меня всю информацию. Об ацтеках, о Египте. О моём позорном бегстве от Юльки, Ирки и принцессы Анхесенпаамон. Ну, и, разумеется о моих чувствах к ней. Пауза длится несколько минут, но мне она кажется вечностью. Наконец, она произносит: 
  - Профессор Карлан, что это значит? 
  Карлан смеётся, одеваясь на ходу: 
  - Это значит, дорогая Игнесса, что с этой минуты я - свободен. 
  - Но, профессор, вернитесь, Вы не можете так поступить со мной и всеми нами... 
  - Могу. Потому что я свободен. И ты не сможешь теперь заставить меня пить по вечерам твой дурацкий чай, ты не сможешь называть меня Карлошой. НЕ СМОЖЕШЬ! Я свободен от твоей тирании! 
  Через минуту его голос слышался уже на лестничной клетке. Он пел голосом Валерия Кипелова: 
  - Я свободен, словно птица в небесах. Я свободен... 
  - Я забыл, что значит страх. Я Свободен 
  - С диким ветром наравне. Я свободен 
  - Наяву, а не во сне... 
  Зависшая пауза превратилась в пытку. Вдруг она заговорила. Слегка обиженным, но всё-таки самым прекрасным голосом на свете: 
  - Иванушка, ты должен выпить мой чай. Я готовлю его по особому рецепту. Он быстро снимает усталость и прочищает мозги... 
  Я в восторге. Дорогая. Любимая. Да от тебя! Да из твоих рук! Не то, что чай! Мне разведенный цианид в радость! Она улыбается и приказывает мне идти в кровать. Я с удовольствием подчиняюсь и тут же погружаюсь в прекрасный сон. Металлическим, но очень нежным голоском она напевает: 
  - Зыбаю - позыбаю, кот пошёл за рыбою. 
  Я узнаю песню, которую пела мне в детстве мама. Она, Игнесса, уже и это знает. Вот это сказка! Сбылась мечта Иванушки Дуракова. Впервые за много воплощений я по-настоящему счастлив. 
   
  Сон восьмой: учительский. Кошмарный. 
   
  Этот сон преследует меня целый месяц. Строго по субботам. Согласно расписанию, которое изменить не может ни завуч, ни директор. Он всегда однообразен с незначительными вариациями в сюжете. 
  Я вхожу в класс и обнаруживаю на своём столе свёрток. Что там? Бомба замедленного действия или гремучая змея в кулёчке. Это мой любимый 6а. От них можно ожидать всего. Нет. Не подумайте ничего дурного. Они славные дети, и они меня любят. По-своему. Просто они думают, что я чересчур изнежена и инфантильна и считают своим долгом подготавливать меня к "взрослой жизни". И подготовляют. Каждый день. 
  Вздохнув, обречённо иду по направлению к столу. Пытаюсь сделать вид, что мне не страшно. А мне и не страшно. Мне очень страшно! 
  Вдруг свёрток дёрнулся и из него раздался писк. Котёнок! Решительно подхожу к столу. Класс замирает в любопытном ожидании. Разворачиваю свёрток и перестаю дышать. Передо мной ребёнок. Малыш. Совсем крошка. Голый. Мальчик. Сажусь мимо стула. Но влюблённый в меня вихрастый Димка по кличке Чижик заботливо подставляет мне стул. 
  - Чей ребёнок? - губы не слушаются. 
  Тишина. Ещё бы! Они никогда не выдают друг друга! 
  - Чей ребёнок? - говорю я более отчётливо. 
  Класс хором выдыхает: 
  -Ваш! 
  Что за бред? Говорю я сама себе и всматриваюсь в детские лица. Они абсолютно честны и искренни. Я начинаю им верить и сомневаться в себе. 
  - Мой?!... А когда он родился? 
  - Сегодня утром, на перемене между первым и вторым уроком, - это наша староста, Дашенька. Она знает всё, что происходит в классе, в школе, в округе и даже в городе. Я никогда 
  не проверяла её информацию. Знала: она всегда достоверна с точностью до мельчайших подробностей. И сейчас у меня нет повода сомневаться... Но я не то что сомневаюсь, уточняю: 
  - А где я была в это время? 
  Дашенька улыбнулась и с готовностью пояснила: 
  - Вас, Татьяна Сергеевна, к директору вызывали. Из-за Димки Чижика. Он опять дома не ночевал. 
  Да, что-то я такое припоминаю. С этим беспокойным Димкой столько проблем: не то, что родить, забеременеть некогда. Да, кстати, о беременности. Не может же женщина родить, не будучи беременной ни от кого. Я решительно встаю из-за стола. 
  - Так! - говорю я строго.- Если я мать, то кто отец? 
  - Я! - выкрикивают с места сразу тринадцать пацанов и тянут вверх руки: 
  - Можно - я?! Нет, я-я-яяя! Нет, я! У меня лучше получится! 
  Снова обессилено сажусь на стул и едва выговариваю: 
  - Составим график, как на дежурство. 
  По списку первый Вихров Димка. Тот самый рыжий, вихрастый. Он сияет. Он счастлив. Все остальные тоже. 
  Домой мы идём вместе. Счастливый Димка несёт свёрток, а я сумку с тетрадями и конспектами. С ужасом думаю о том, что у меня нет ни пелёнки, ни распашонки, да и в холодильнике пусто, а до зарплаты ещё две недели. Угораздило же малыша родиться так не вовремя! Но дома уже всё готово. Детская кроватка под балдахином. Стол накрыт на троих. Зачем? Димка заносит Малыша, которому я так и не дала имя, садит его себе на колени и кормит с ложечки. Я потрясена. Малыш так быстро вырос, а я и не заметила. Я благодарно вздыхаю: хорошо, что есть рядом надёжное мужское (Димкино) плечо. Я ставлю ему пять за ужин и иду проверять сочинения. На тему: Моя будущая профессия. Семнадцать из тридцати (девочки, конечно) хотят быть учительницами. Я довольна. Димка и Малыш щебечут что-то. Странно. Но Малыш уже зовёт его папой. А меня... Татьяной Сергеевной. Почему бы это? Но вмешаться в воспитательный процесс собственного ребёнка я не успеваю. Димка уводит Малыша спать, а я начинаю готовиться к урокам. Их у меня завтра шесть. 
   
   
  Сон девятый: любимый. Про Квуоль. 
   
  Вы летали когда-нибудь во сне? Скажете - да, Но я спрошу снова. Вы летали когда-нибудь во сне на солнце? Сомневаетесь. А я - да! Целую неделю. Пока читала роман "Солнечная сторона" 
  Сергея Эс. (Вот только забыла спросить у него, он склоняется или нет). Согласно правилам русского языка - должен. Но впрочем, если не хочет, может не склонятся. 
  Итак, я летала на солнце каждую ночь целую неделю в очень приятной компании. Со мной были Дар, Юнна, десяток прирученных ими квуолей и, конечно, сам Сергей. В качестве гида, путеводителя и переводчика в одном лице. 
  Квуоли ведут себя шумно, скачут с ног на голову и постоянно мешают нам с Сергеем разговаривать. Но он, терпеливо стряхивая с плеч и коленей, особенно назойливых квуолей, который раз подряд пытается объяснить мне: почему при погружении в жидкость на меня не действует Архимедова сила. Почему жизнь на солнце возможна. Почему живущие там люди, не получают ожоги. Почему только на Солнце возможно обрести настоящую любовь. Я смотрю на него. Я верю ему. Почти. 
  Яркий золотистый свет в первый миг ослепляет меня. В течение минуты я не вижу ничего кроме блеска и хаотичного переливания ярко-желтых красок. Постепенно в этом хаосе начинают вырисовываться смутные очертания, и, наконец, моему взору, как на экране, предстаёт огромная страна. Страна моего далёкого - далёкого детства. Что это? Спрашиваю я. Это - Советский союз. Объяснят мне Сергей. Советский союз? Тот самый? Сергей кивает. Но ведь он же того... распался... в тысяча... году. Я понижаю голос до шёпота, пытаясь скрыть свои скромные познания в истории. Сергей улыбается. 
  - Он не распался. Он просто "переехал". 
  - Переехал?! 
  - Да переехал. Сюда, на солнце. 
  - Идём. Я покажу тебе твой город. Твой дом. Я покажу тебе твою маму. 
  - Маму! - кричу я. - Но мамы нет. Она умерла. 
  Сергей нетерпеливо качает головой: 
  - Нет. Это она там умерла. Потому что умудрилась заболеть в самый неподходящий момент. В момент кризиса 1998 года. Когда не было ни денег, ни лекарств, ни желания жить. А здесь она жива и здорова! 
  Я потрясена так, что не могу двинуться с места. Беспокойные квуоли хватают меня за руки. Тащат вперёд и подталкивают в какую-то яйцевидную гравицапу. Мы взмываем вверх и начинаем кружить над землёй. Хотя... вот глупость сморозила. Ну, конечно же "кружить над солнцем". 
  В скором времени я начинаю узнавать город. Город своего детства. Странно. Но у него даже название сохранилось русское. И улица названа не в честь казахского писателя Есенберлина, а в честь, смешно сказать, обыкновенной полевой травы - клевера. А вот и дом на пригорке. Старинный. И номер тот же. Тропинка в сад. Яблони цветут. Яблони! И мама... улыбающаяся стоит на высоком крыльце. Мама, я так соскучилась по тебе. Мама! Я целую тёплые, морщинистые щёки. Мама! Я целую чёрные с серебристой проседью волосы. Мама! Я целую любящие, лучистые глаза. Мама! Как я давно не повторяла это слово. Мама! Жмурюсь от щемящей боли и наслаждения. Мама! 
  Ах, Серёжа, Серёжа! Какую ноющую струну ты задел в моём сердце! И как тонко поиграл на ней. Не хочу просыпаться! Хочу остаться в этом счастливом сне. 
   
  Сон десятый: последний. Почти летаргический. 
   
  Архимедова сила опять отсутствует, и я окунаюсь с головой в мутно-зелёную жидкость, с привкусом полыни и валерианы. Это мой муж, Андрей, приготовил мне ванну. Расслабляюсь. Засыпаю. Чувствую тёплые мужские руки. Они гладят мои плечи, ласкают мою грудь, затем опускаются ниже. Ещё ниже. Я не сопротивляюсь. Потому что я сплю. А во сне всё можно. Можно быть счастливой. Можно быть совершенно бессовестной. Можно быть нежно любимой. Андрей (не путайте его с героем романа "Почти") смакует каждую клеточку моего горько-полынного (но, по его мнению, такого сладкого!) тела. Шепчет мне какие-то совершенно "бессмысленные" слова. Да мне и не важен смысл. Мне важны его голос, его интонации, его дыхание. Ещё! Требую я, и сладкая пытка продолжается. Она будет продолжаться, пока я не проснусь. А я не проснусь. Мне незачем просыпаться. Мой старый отец умер от горя и одиночества. Мой лисий народ называет меня царицей. Но я не счастлива. Дэва я так и не встретила. Волчонка я так и не спасла. Я потеряла Тами и бросила в беде мальчишку Чарли. Мой бесстрашный Оцелот погиб в дикой схватке с сотней голодных ягуаров. Мой милый друг Иванушка с головой окунулся в компьютерную ирреальность и превратился в Ник, который каждый раз подмигивает мне с экрана монитора и поёт голосом Верки Сердючки, что-то про поезд, который ушёл от меня безвозвратно. Мой прекрасный мечтательный принц умер, так и не успев осуществить свою главную мечту - полюбить меня. А я так и не преодолела родовое проклятье. Потому что невозможно преодолеть то, чего нет. И в довершение всего Серёжа Эс перестал приглашать меня в свои сны-путешествия на Солнце. 
  Я не проснусь! Зелёная жидкость заползает мне в рот, нос, уши. Заполняет меня изнутри. Мне хорошо! Я почти счастлива. Потому что я почти умерла... 
   
  Вдруг кто-то хватает меня за плечо. Больно. Тревожно. Открываю почти остекленевшие глаза и вижу Дашеньку, неугомонную старосту моего любимого 6а. Она наклоняется ко мне и по секрету кричит мне в самое ухо: 
  - Татьяна Сергеевна! Татьяна Сергеевна, а Димка Чижик снова ДОМА НЕ НОЧЕВАЛ! 
     
  Вот и всё, господа. 
   
  P.S. Почти выпал из моего сонливого бреда роман Скворцова Валерия Юрьевича "Почти". Ему-то и поставлю почти максимальный балл. 
  P.S.S. Ещё Серёже Эс за квуоль. Мне это слово так понравилось, что я назвала им свою кошечку. 
  Они очень похожи. Моя Квуоль тоже жёлтая и пушистая, похожая на солнечный шарик. Кроме того, она зловредная и иногда бьётся статическим электричеством. А когда муж придаёт ей необходимое ускорение, она очень забавно перемещается по комнате. 
  P.P.S.S. Да. А ещё парнишке Чарли. Просто потому, что он славный малый. Да к тому же, как и я, сирота. 
  P.P.S.S.S. Остальные оценки я выставлю без комментариев. Скажу только одно, пыталась пропустить ваши произведения через своё сердце. 
   
  С ГЛУБОКИМ УВАЖЕНИЕМ ко всем авторам четвёртой группы Екатерина Бережная. 
  
  < 1 2 3 >